Джин Рис - Путешествие во тьме

— Половина четвертого, — ответил он.

— Мне нужно идти, — опять сказала я шепотом.

Он сказал:

— Почему ты такая грустная. Моя любимая не должна грустить.

Я лежала очень тихо и думала: «Повтори это еще раз. Снова назови меня любимой. Повтори это снова».

Но он молчал, и я сказала:

— Я не грустная. Откуда у тебя эти странные мысли, что я все время грущу?

Я встала и начала одеваться. Ленты на моей сорочке выглядели нелепо.

— Мне не нравится твое зеркало, — сказала я.

— Неужели?

— Ты никогда не замечал, что в разных зеркалах выглядишь по-разному? — спросила я.

Я продолжала одеваться, не глядя на свое отражение. Я думала о том, что все произошло именно так, как рассказывали девочки. Только я не представляла, что это будет так больно.

— Можно мне выпить? — спросила я. — Очень хочется пить.

— Да, конечно, налей себе вина. Или, может, хочешь чего-нибудь еще?

— Хочу виски с содовой, — сказала я.

На столе стоял поднос с напитками. Он налил мне виски с содовой.

— Подожди меня немного, — сказал он, — я выйду вместе с тобой и поймаю такси.

Около кровати был телефон. Я подумала: «Почему бы не вызвать такси по телефону?» — но ничего не сказала.

Он направился в ванную. Меня все еще мучила жажда. Я снова наполнила стакан — теперь уже одной содовой и стала пить мелкими глотками, не думая ни о чем. Как будто из головы исчезли все мысли.

Он снова вошел в комнату, я увидела его отражение в зеркале. На столе лежала моя сумочка. Он взял ее и сунул туда пачку денег. Прежде чем сделать это, он оглянулся на меня, но решил, что я не вижу. Я встала. Я хотела сказать: «Зачем ты это делаешь?»

Но вместо этого сказала:

— Хорошо. Делай что хочешь. И как считаешь нужным. — И поцеловала ему руку.

— Не надо, — сказал он, — это я должен целовать тебе руки.

Внезапно я почувствовала себя жалкой и совершенно несчастной.

«Зачем я это сделала?» — подумала я.

Я ощущала его пульс, бившийся на запястье.

На Парк-Лейн [18] Парк-лейн — одна из самых фешенебельных улиц в центре Лондона, рядом с Гайд-Парком. мы остановили такси.

— Что ж, до свиданья, — сказала я.

Он пообещал:

— Я завтра напишу.

— Только сделай так, чтобы я получила письмо как можно раньше, — попросила я.

— Я отправлю его с посыльным. Ты получишь его, когда проснешься.

— У тебя есть мой новый адрес? Смотри не потеряй его.

— Конечно, есть, — сказал он, — не потеряю.

— Мне жутко хочется спать, — сказала я, — держу пари, я засну в такси.

Когда у своего дома я расплачивалась с таксистом, тот подмигнул мне. Я сделала вид, что не заметила.

Мои новые апартаменты были на Аделаида-роуд, недалеко от станции метро Чок-Фарм [19] …Аделаида-роуд у станции метро Чок-Фарм — престижный район лондонского Уэст-Энда, неподалеку от Риджент-Парка. . Днем было почти нечего делать. Я вставала поздно утром, потом шла на прогулку, вернувшись домой, что-нибудь ела и смотрела из окна, не идет ли посыльный или мальчик с телеграфа. При всяком стуке почтальона я думала: «Мне письмо?»

Вечно мимо окна плелся какой-нибудь старикашка, завывая гимны: «Все ближе к тебе, Господь», «Пребудь со мной» [20] …«Всё ближе к Тебе, Господь» и «Пребудь со мной»… — Первая строка — возможный парафраз из гимна «Христианский год. Утро» (Christian Year. Morning) Джона Кебла (John Keble, 1792–1866): «Рутина дней, привычный круг, / Не просим мы иного; / Молиться есть у нас досуг, / Всё ближе, ближе к Богу» (The trivial round, the common task, / Would furnish all we ought to ask; / Room to deny ourselves; a road / To bring us, daily, nearer God). Вторая строка взята из гимна Генри Фрэнсиса Лайта (Henry Francis Lyte, 1793–1847) «Закат. Пребудь со мной» (Remains. Abide with Me): «Пребудь со мной, наступает вечер, / сгущается темнота, Господи, пребудь со мною, / Когда падут другие помощники, и кончатся утешения, / Помощь беспомощных, Ты один пребудь со мною…» (Abide with me; fast falls the eventide; / The darkness deepens; Lord, with me abide; / When other helpers fall, and comforts flee, / Help of the helpless, O, abide with me…). . Какие-то прохожие обходили этих стариков за десять ярдов, будто бы их не замечая, какие-то и вправду не замечали. Невидимки, настоящие невидимки. Правда самый старый наигрывал на дешевой свистульке не гимны, а песенку «Сбежал я от своей подружки».

По верху стен в гостиной шел бордюр из лепных украшений — виноград, ананасы и листья, все очень грязное. Из пыльного лепного букета посреди потолка свисал абажур. Это была большая квадратная комната с высоким потолком, стульями, расставленными у стен, с пианино, диваном, посредине стоял стол и еще было одно кресло. Она мне понравилась тем, что напоминала ресторан.