Даниэль Глаттауэр - Навеки твой

Две следующие недели пролетели без неожиданностей. Ханнес не подавал никаких признаков. Однако по все возраставшему беспокойству Юдит предвидела, что он вот-вот объявится. Но теперь она опередит его. Не позвонить ли нам ему прямо в контору? — предложила Бьянка. Юдит: ты сможешь это сделать? Бьянка: конечно, мне даже интересно, что с ним будет. Я ни за что не поверю, что он мог бы покончить с жизнью из-за вас. Юдит: а что ты ответишь, если он сам возьмет трубку? Бьянка: тогда скажу: простите, я ошиблась. Он меня не узнает. Да я и голос могу легко изменить. Могу говорить как Барт Симпсон.

К телефону подошла его коллега, Беатрикс Ферстль. Бьянка: пожалуйста, господина Бергталера. (Она больше смахивала на Микки-Мауса, чем на Барта Симпсона.) А-а, а когда он будет? Болеет? Еще жив, — шепотом передала Бьянка Юдит и продолжила своим маусо-симпсоновским голосом: — В госпитале? А что с ним? Ага. Ага. О да. Нет, всего лишь дочь знакомой. Нет, спасибо, в этом нет надобности. Я позвоню еще, когда он выйдет. Э-э, а когда он выйдет? А в какой больнице? Иосифа, ага! Спасибо, до свидания!

— Ну и? — Юдит не терпелось узнать скорее. Бьянка: Так вот, он лег с неизвестной болезнью в больницу Святого Иосифа, где пробудет минимум две недели, посетителей к нему не пускают. Мы ведь этого и не хотим или? Юдит: нет не хотим. Бьянка: отчего у вас такой разбитый вид, госпожа начальница? Если он в больнице, то нам не стоит беспокоиться из-за него. Может, он там влюбится в какую-нибудь медсестру и исчезнет навсегда. Юдит: неизвестное заболевание — звучит нехорошо. Бьянка: может, у него птичий грипп? Или коровье бешенство? А то и вовсе СПИД, как вам, начальница? Но, думаю, все же нет. Этим болеют те, кто подсел на наркотики. А он не голубой или все-таки… Самое большее — бисексуал. Однако для верности вам надо пройти тест на ВИЧ-инфекцию. Я уже прошла. У вас возьмут немного крови. Это совсем не больно. На только не смотреть. Я когда глянула… Юдит: спасибо, Бьянка, можешь идти. Ты мне очень помогла. Хорошо, что у меня есть ты рядом.

Ветреным осенним вечером в сумерках по пути домой после закрытия магазина Юдит обуял страх перед неизвестностью. На лестничной клетке, ожидая лифт, она вообразила, будто слышит стоны с верхних этажей. В панике Юдит выбежала из здания, смешалась с прохожими, набрала номер Лукаса и, срываясь на рев, рассказала о непонятном заболевании Ханнеса и о его госпитализации, что никак не увязывалось со стонами на лестничной клетке и ее предчувствиями.

Через два часа он готов быть в Вене. Нет, Лукас, в этом нет необходимости, — заверила Юдит. Нет, это важно, и он обязательно будет. Ей нужно только продержаться эти два часа. Юдит собралась с духом и бесстрашно вошла в дом, готовая к любой опасности. В таком собранном состоянии она дошла почти до самой двери в квартиру. Там обернулась и… бежала прочь до ближайшей станции метро, где было больше света. Но и на открытой улице ей было нехорошо. Сирены «Скорой помощи» едва не напугали Юдит до смерти. А вдруг они везут Ханнеса прямиком к ее дому или оттуда опять в больницу!

Она села в такси, позвонила матери и солгала, что случайно оказалась поблизости и хотела бы забежать ненадолго, если та не возражает.

— Ты еще жива? — спросила мама, но вовремя спохватилась: — Конечно, дитятко, ты знаешь, что я всегда рада тебя видеть.

Мама выглядела плохо, будто только что опять разошлась с отцом по взаимному согласию, и всем видом давала дочери понять, что это она во всем виновата. В качестве штрафа Юдит должна была зачитать вслух показания к применению и побочные действия для лекарств против слепоты, инфаркта миокарда и прочих. Тем не менее о Ханнесе не было сказано ни слова. Юдит посматривала на часы каждую минуту.

— Ты уже хочешь идти? — спросила мама.

— Да, я встречаюсь с Лукасом, — ответила Юдит.

— Лукас? — В ее голосе прозвучал открытый упрек. — Почему с Лукасом?

— Потому что он мой друг, а друзьям свойственно иногда встречаться.

— У Лукаса семья!

— Нет, мама, эту тему я с тобой обсуждать сейчас не стану, — заявила Юдит, встала и через секунду хлопнула дверью.

Пару минут она простояла на лестнице, размышляя, в каком жалком состоянии оказалась, но потом снова позвонила в дверь. Мама открыла нерешительно, ее глаза чуть припухли. Юдит бросилась ей в объятья и стала просить прощения.

— У меня была нехорошая полоса, — произнесла она.

— Я знаю, — промолвила мама.

Возникла тягостная пауза. Юдит: откуда тебе известно? — Это видно по тебе, дитятко.