Санджай Гупта - Тяжелый понедельник

А этот пациент без ушей и с головой, обмотанной окровавленной марлей, очевидно, страдал какой-то манией, но Виллануэва не понимал, о чем говорит этот человек. Положить уши на место? Но если он не хочет, чтобы уши пришили к голове, то куда же он хочет их деть?

Подошел студент. Парамедик сказал, что они не знают фамилии больного, но тот, кто вызывал 911 из галереи, сообщил, что это знаменитый художник Малхус.

— Вы не скажете, как ваша фамилия, сэр? — спросил Виллануэва.

— Отвяжись. Скажи лучше, как твоя фамилия, чтобы я мог вставить и ее в судебный иск. — Малхус хорошо слышал, несмотря на то что уши его были отрезаны, а голова плотно забинтована.

— Моя фамилия Виллануэва. — Большой Кот соскользнул со стула и склонился к больному: — По слогам: ВИЛ-ЛА-НУ-Э-ВА. Хочешь подавать в суд, начни с меня.

— Виллануэва, выпусти меня отсюда! — Больной попытался вырваться из ремней, которыми был пристегнут к носилкам.

Один из парамедиков осторожно потрогал свой нос, кончик которого заметно отклонился вправо. Под ноздрями запеклась кровь.

— Кулаком? — спросил Виллануэва.

— Нет, локтем.

Виллануэва сочувственно похлопал парня по плечу.

— Может, сделаешь рентген?

В комнату вошел Смайт.

— Узнаю этого человека, — сказал он с резким британским акцентом.

— Вы очень вовремя вышли из клозета, — поддел его Виллануэва.

— Нет…

— Это ваш дружок по Оксфорду?

— Нет…

— Как насчет?..

— Оставьте ваши шутки, Виллануэва, этого показывали на большом обходе. Это больной с приобретенной однобокой гениальностью. Художники носят его на руках. Он замечательно изображает уши.

— Мне кажется, он зашел слишком далеко в своем искусстве… Ладно, мистер Малхус, что будем делать дальше?

— Отлипни, толстяк. Ты не имеешь права держать меня здесь против моей воли.

— Или мы держим тебя, или тебя будут держать в кутузке округа. Ты покалечил врача и представляешь опасность для себя и окружающих.

— Это правда. — Больной еще раз попытался высвободиться, но безуспешно. Тяжело дыша, он откинул окровавленную голову на носилки.

В бокс вошла женщина с мертвенно-бледным лицом. На вид ей можно было дать около тридцати. Она была красива и стильно одета.

— С мистером Малхусом все будет хорошо? — спросила она.

— Все будет просто замечательно. Вы — его дочь?

— Нет, я пред… я его представитель в галерее.

— Может быть, после того как вы с ним поговорите, он позволит нам пришить на место свои уши?

От упоминания об ушах женщина сильно вздрогнула.

— Ему повезло. Уши в основном состоят из хряща, и они очень устойчивы. В них очень медленный обмен веществ. Кроме того, они лежат в холодном физиологическом растворе. Это еще лучше. Даже отрезанный палец можно хранить двенадцать часов. В Анкоридже, на Аляске, одна девица отрезала своему дружку член и спустила в унитаз. Это было вечером в субботу. Утром в воскресенье эту принадлежность обнаружил рабочий на очистной станции. Теперь мужчина снова в своем первозданном виде и в полном составе. Хотел сказать, что он снова готов к действию, но думаю, что это было бы преувеличением.

Женщина натянуто улыбнулась. Бледность ее приобрела зеленовато-пепельный оттенок. Вряд ли увидишь такой в какой-нибудь картинной галерее.

В течение пары часов история Малхуса — как и всякая хорошая история — облетела всю больницу. Ее передавали из уст в уста, и она, как прилипчивая инфекция, разошлась от отделения неотложной помощи концентрическими кругами по всем этажам Челси.

— Вы слышали о художнике, одержимом ушами?

Через два часа после шумного прибытия Малхуса в больницу эту историю услышал Тай, осматривавший в это время больного, головокружение которого оказалось обусловленным доброкачественной глиомой, давившей на участки головного мозга.

Билл Макманус узнал о Малхусе через несколько минут после того, как пришел на работу, от одного из своих резидентов. Он застонал, вспомнив свою пылкую отповедь Сидни Саксене по поводу права человека на художественную индивидуальность и на отказ от лечения. Билл достал из кармана сотовый телефон и набрал номер пейджингового оператора:

— Вы не наберете номер доктора Сидни Саксены?

Послеоперационный период протекал безупречно. Силы Пака восстанавливались, не было инфекционных осложнений, радовала и картина контрольных МРТ. В анализах крови число тромбоцитов и лейкоцитов стабильно оставалось в пределах нормы. Похоже, Хутену удалось удалить опухоль целиком. Словом, никаких признаков рецидива. Впрочем, Сун понимал, что у него нет поводов бить в литавры. Отсутствие клинических признаков болезни не позволяло говорить о выздоровлении, а нормальная МРТ — не повод для благоприятного прогноза. Полиморфная глиобластома — самая злокачественная из всех злокачественных опухолей. И он лучше многих знал, что она может в любой момент пробудиться и убить его в течение нескольких недель.