Бен Элтон - «Номер один»

Берилл достала «I Will Survive» из недр своей сумочки, которая стоила бы ей две тысячи фунтов, не получи она ее бесплатно как сувенир на вечеринке Элтона Джона после вручения «Оскара».

– Это Присцилла, – сказала Берилл, взглянув на дисплей телефона.

Берилл воткнула в ухо гарнитуру.

– Мам, сука ты чертова! – крикнула дочь из телефона, даже не дав Берилл возможности поздороваться. – Мы на сорок восьмом месте, а ты клялась, что на одних предварительных заказах пробьемся в первые сорок!

– Какого хера у тебя телефон? Тебе нельзя пользоваться телефоном!

– Я выписалась оттуда на хер. Мам, альбому хана. Я хочу сдохнуть!

– Ты выписалась?

– Я только что сказала, что мой альбом…

– Присцилла, тебе грозит срок за наркотики! Я сказала СМИ, что ты работаешь над своей проблемой! Занимаешься этим вопросом!

– Мам, черт возьми, это было шесть дней назад! Ты думаешь, кто-нибудь об этом помнит? Все в прошлом. Хочешь знать, что сегодня на первой полосе? Очередной вонючий певец-металлист, который продает запись того, как Пэрис Хилтон сосет его член. Мир не стоит на месте.

– Надеюсь, что ты права, потому что на носу новый сезон, и ты в нем участвуешь, а в государственных исправительных учреждениях съемки запрещены.

– Мам, послушай меня. Ты что, не поняла? – Голос Присциллы вдруг стал менее резким, менее уверенным. – Мой альбом провалился на хер. Я просто неудачница.

Контраст между акцентами двух женщин был поразителен: бродяга из Суиндона и лос-анджелесская принцесса. Никто бы не принял их за членов одной семьи, если бы Берилл не устроила так, чтобы их личная жизнь транслировалась в еженедельных выпусках на канале «Фокс».

– Ты не неудачница, дорогая, – проворковала Берилл.

– Неудачница. Неудачница. Я плохо пою. У меня нет таланта.

– Конечно, у тебя есть талант, дорогая. Ты большая звезда. Господи, тебе нужно благодарить Бога за все, что у тебя есть. На обложках скольких журналов ты побывала, юная леди?

– Мам, ты думаешь, я хорошо пою?

– Ну конечно, дорогая. Я ведь одна из твоих матерей.

– Нет, правда?

– Да, да, да, дорогая. Ты хорошо поешь. Ты хорошо поешь. Ты хорошо поешь. Что же касается альбома, да, ему крышка, мне очень жаль, но это не конец света…

– Но я типа так расстроена.

– Не стоит, дорогая, не расстраивайся. Мы его раскрутим, купим пятьдесят штук в Албании, сделаем тебя номером один и скажем, что в Европе ты лучше всех. Ладно, ты записала меня к своему лондонскому хирургу?

– Да записала, записала. Он со всеми работает, он лучший.

– Хорошо, потому что я хочу отправиться к нему сразу же после финала шоу «Номер один», перед тем как мы начнем съемки «Бленхеймов».

– «Фокс» согласился отложить начало съемок?

– Согласится. Я с ними работаю.

– Мам? – Голос Присциллы снова смягчился, и резкий акцент не смог скрыть жалостного тона. – Ты правда думаешь, что я хорошо пою?

После Бирмингема Эмма, Челси, Трент и съемочная группа посетили Глазго, Ньюкасл, Манчестер, Дублин, Белфаст, Бристоль и Лондон, сокращая тысячные толпы, отобранные из многотысячных толп отправивших заявки или посетивших дни массовых прослушиваний, до тех немногих, кого они предложат Кельвину для дальнейшего отбора.

Вечером перед последним запланированным отбором Эмма отправилась поужинать с друзьями. Она собиралась остаться дома и изучить свои заметки по персонажам, но ей был необходим перерыв. Процесс отбора был настолько истощающий, намного хуже, чем в прошлом году, и иногда пиво и курица в соусе тикка масала были единственным средством, с помощью которого она могла восстановить силы.

– Я думаю, дело в том, что я гораздо лучше стала понимать принцип работы шоу, – объясняла она. – Я знаю, во что эти люди впутываются.

– Мне казалось, что от этого должно стать легче, – ответила ее подруга Мэл. – Ты ведь сама говорила: предупрежден, значит, вооружен. Я точно помню, как девушка, которая выглядела точно так же, как ты, и сидела на том же самом стуле четыре месяца назад, клялась, что в этот раз она останется равнодушной и не позволит загнать себя в водоворот эмоций.

– Знаю, знаю, – несчастным тоном ответила Эмма. – Но это сложно. Есть одна девушка, Шайана, она так напряжена…

– Господи, откуда они берут эти имена? – вмешался Том, друг Мэл. – В смысле, откуда их матери знают, как их называть? Такое ощущение, что, когда они рождаются, все говорят: через двадцать лет или около того она решит выставить себя полной дурой на шоу «Номер один». Поэтому давайте дадим ей самое дурацкое имя.