Бен Элтон - «Номер один»

– Слушай, Кристиан, мне пора. Да, мы еще поговорим… Не знаю когда, но поговорим. – Кельвин нажал красную кнопку и положил телефон на стол.

– Хочет знать, почему ты его опустил? – спросил Родни.

– Я его не опускал, это сделала публика, – ответил Кельвин.

– Ну… – произнес Родни, которому не терпелось вернуться к прерванному разговору.

Телефон Кельвина снова зазвонил. Они оба посмотрели на дисплей и увидели имя «Кристиан». Кельвин не ответил.

– Ну, так о чем ты говорил? – спросил Кельвин. – Что ты там хотел обсудить?

Но Кельвин все еще не слушал, потому что, когда положенные четыре звонка отыграли, он взял телефон, вошел в список контактов и прокрутил его до буквы «К». Кристиан находился между Кристиной Алигерой и Кристианом (из «Колдплей»), в двух шагах от Криса Эванса. Очень достойная компания, и год назад Кристиан Эпплярд надеялся примкнуть к ней, но теперь эти надежды в прошлом. Кельвин нажал «удалить», пробел между Кристиной Алигерой и Кристианом (из «Колдплей») исчез, и Кристиана Эпплярда не стало.

Наконец Родни смог высказать свои мысли.

– Я чувствую, что зрителям нужно показать больше меня настоящего, – сказал он.

– Настоящего тебя? – спросил Кельвин.

– Да. Думаю, они к этому готовы.

– Готовы?

– Да.

– К тебе настоящему?

– Верно. Я получаю много сообщений. Ну, в смысле отзывов.

– В которых тебя просят показать настоящего тебя?

– Ну, в общем, да. В смысле, люди говорят, что хотят увидеть меня, очень, очень… чтоб им показали, показали им настоящего…

– Настоящего тебя.

– Да.

Кельвин выдавил половинку лимона на устрицы.

– Ой… Прости, дружище. Никогда не знаю, куда стрельнет.

– Все в порядке, – сказал Родни, стирая лимонный сок с глаза.

Кельвин прожевал устрицу и сделал большой глоток вина, давая возможность Родни повариться в собственном соку.

– Итак, Родни, – наконец сказал он. – Какой же части настоящего тебя, по-твоему, недостает зрителям?

– Крутого парня. Крепкого, режущего правду в глаза крутого парня с острыми как бритва критическими замечаниями.

– Ух ты. Серьезный замах.

– Я чувствую, что стал никаким.

– Стал никаким?

Что бы ни подразумевал Кельвин, сделав акцент на слове «стал», Родни решил не обращать внимания.

– Да, я ведь всегда такой добрый. Думаю, это становится скучно, – сказал он, развивая свои доводы.

– Разве плохо быть добрым?

– Ну, Кельвин, тебе ли говорить, учитывая твой всемирно известный образ мистера негодяя.

– Знаешь, хороший полицейский, плохой полицейский, и Берилл в серединке. Это классическая модель судейства. Она прокатила в шоу «Поп-идол», в «Американском идоле» и «Х-факторе», и у нас прокатывает.

– Я смотрел старые выпуски. В других шоу акцент немного менялся. Луи Уолш в «Х-факторе» изредка становился плохим парнем. Они целый эпизод вокруг этого построили.

– Это было до того, как формула сложилась раз и навсегда. Мы сложили ее. Мы не делаем отступлений. Именно поэтому сейчас мы на первом месте.

– Ну, все равно. Я не думаю, что у нас получается – ты, я и Берилл в серединке. Мне кажется, у нас получается – ты и Берилл, а я на заднем плане.

– Понятно. – Минуту Кельвин сосредоточенно жевал. – И ты думаешь, ответ в том, что ты должен стать негодяем?

– Ну, иногда. В смысле, в прошлом сезоне я почти всегда был добрым. Я просто хочу внести немного разнообразия, ну, знаешь, удивить людей. Встряхнуть публику.

– Думаешь, у тебя получится?

– Конечно получится. Я творческая личность, я песенник, я писал тексты песен. Я отлично управляюсь со словами.

– Я помню. «Секс-машина. Секс-машина. Субботним вечером. О да. О детка. А-а, детка. Субботним вечером».

– Вот именно. Четвертый номер в Бельгии. Я умею это, Кельвин, правда, и я хочу больше критиковать. Я даже записал несколько фраз. Мне очень нравится… «Будь ты еще дубовее, дорогой, тебя можно было бы использовать вместо журнального столика».

Последовала пауза. Кельвин посмотрел на Родни ничего не выражающими глазами.

– Не понял? – наконец сказал он.

– Что?

– Я не понял, что ты хочешь сказать, то есть как это использовать меня вместо журнального столика?

– Не тебя.

– Ты только что сказал, что меня можно использовать вместо журнального столика.

– Не тебя.

– А кого?

– Одного из конкурсантов.

– Кого именно?

– Любого конкурсанта, гипотетического конкурсанта. Это один из примеров моей резкой критики.