Бен Элтон - «Номер один»

Как только принц отключился, телефон зазвонил снова. Эмма лежала и ждала, когда включится автоответчик, и пыталась осознать то, что она только что услышала. Кельвин врал ей; он с самого начала знал, что принц будет участвовать в конкурсе. Он сам предложил ему участие. Но зачем? Если он и впрямь монархист, как сказал принц, зачем врать ей? Она и сама монархистка.

Ответа не пришлось ждать долго. Эмма услышала его в следующем сообщении.

– Ну-у, Кельвин, – сказал женский голос, источающий интонации Миссисипи, – кажется, ты победил. Должна признаться, я-а и представить себе не могла, что ты превратишь это скучное старое ископаемое в победителя своего шоу. Так что ты молодец. Может, ты и правда так хорош, как думаешь о себе. Насколько тебе известно, я-а женщина с юга, и я-а всегда была человеком слова. Но история научила нас, что современные красотки тоже должны быть практичными, поэтому я-а должна заявить, что считаю нашу сделку недействительной. Увидимся в суде по бракоразводным делам, Кельвин. Пока-пока.

Эмма лежала и слушала. Несмотря на толстое покрывало, ее пробирал озноб, и она думала о своем отце. Уйдя из семьи, он дал дочери урок: не доверять мужчинам. Оказалось, она снова забыла о нем. Она снова поверила мужчине.

Вот дура.

Она встала и быстро оделась. Несмотря на путающиеся мысли, у нее в голове нашлось место, чтобы испытать знакомое многим девушкам чувство неловкости, когда надеваешь смятое вечернее платье в холодном утреннем свете.

Эмма дошла до двери спальни, когда из ванной появился Кельвин. В первую секунду она подумала, что не нужно останавливаться, потому что она была полностью одета, а на нем было только полотенце. Он не смог бы удержать ее. Вместо этого она повернулась к нему.

– Звонил принц Уэльский, – сказала она, – и твоя жена. Оба оставили сообщения. Я их слышала.

Было понятно, что Кельвин сразу же понял, что это значит.

– А-а, – только и сказал он.

– Думаю, нужно сказать тебе спасибо, – сказала Эмма, безуспешно пытаясь улыбнуться горькой улыбкой. – Я искренне верю, что теперь навсегда избавилась от соблазна поверить мужчине.

В комнате по-прежнему было темно, но теперь Берилл видела, что стоявшая в ногах ее кровати девушка не была ее дочерью.

– Ты ведьма чертова, – крикнула Шайана, – ты сказала мне, что я хорошо пою, а потом сказала, что я пою плохо!

Теперь Берилл узнала этот голос. Она словно вынырнула из тумана, и до нее наконец дошло, что она окунулась в глубину самого страшного кошмара, которого больше всего боятся знаменитости: оказалась в плену у ненормальной фанатки.

– Где я? – пробормотала Берилл.

– Не важно, где ты, ведьма. Подумай лучше о том, что с тобой случится.

– Как ты…

– Как я привезла тебя сюда? Знаешь, может быть, я плохо пою, но из меня вышла неплохая актриса, правда, мама? – сказала Шайана, добавив в последние слова капризное калифорнийское нытье Присциллы Бленхейм.

– Черт! – воскликнула Берилл.

– Темные очки, угрюмая физиономия, огромные титьки, которые она себе сделала. В твоей суперпривилегированной стервозной дочурке ведь нет ничего особенного, верно? Я засунула два футбольных мяча под джемпер, натянула розовый парик и забрала тебя из «Порчестера», не вызвав ни одного вопроса. Конечно, без этого было бы сложнее.

Шайана подошла к Берилл и помахала чем-то у нее перед носом. Теперь глаза Берилл лучше привыкли к свету, и она смогла различить водительские права, калифорнийские водительские права.

– Да, ты права, – злорадно сказала Шайана. – Документ с фотографией, водительские права – американские водительские права. Кому, по-твоему, они принадлежат?

– Нет! – ахнула Берилл.

– Да! Ты права. Присцилле. Твоей драгоценной падчерице.

Бросив водительские права на беспомощное тело Берилл, Шайана вытащила сотовый телефон, самый прекрасный и дорогой телефон на свете.

– Телефон просто отпад, – сказала Шайана. – Мне не один час пришлось разбираться, как им пользоваться. Здесь и диктофон есть. Вот, послушай.

Шайана нажала на кнопку, и Берилл ахнула и чуть не задохнулась, услышав отчаянный и напуганный голос своей падчерицы.

«Мама, мама! Пожалуйста! – раздался голос из телефона. – Мне страшно, мама. Она схватила меня, она меня ударила, кажется, она мне что-то вколола… Меня связали… Я не знаю, где я. Мама, пожалуйста, дай ей то, что ей нужно. Делай то, что она говорит. Пожалуйста. Пожалуйста!»

Шайана выключила телефон.

– Я не собиралась бить ее, – сказала она, – по крайней мере, сначала не собиралась, но потом я подумала, как тебе будет плохо, если я ее ударю, и не смогла сдержаться.