Бен Элтон - «Номер один»

– Может быть.

– И не думай, что мне это не приходит в голову. Особенно в Америке. За последнего победителя было подано более шестидесяти миллионов голосов. Даже если учесть, что каждый позвонил по десять раз, получается шесть миллионов человек, которым вовсе не насрать на парня, которого я страшно обидел. Иногда я думаю, не найдется ли среди этих миллионов ненормальных фанатов кто-то, кто подумает, что старому гадкому Кельвину пришло время присутствовать на собственном суде…

– Или это будет один из конкурсантов.

– Да. Точно. Но что поделаешь? У меня по-прежнему больше шансов попасть в руки грабителей в Найтсбридже или угодить под машину, подцепить птичий грипп или инфекцию во время операции на вросшем ногте. Жизнь слишком коротка, говорю я. К тому же мне не нравится мысль, что кто-то может меня запугать. Да ну их к черту.

– Ты крутой парень, верно?

– Ну да, надеюсь. Очень крутой. Ну вот… – На экране появилось застывшее лицо Шайаны. – Вот ее сюжет с Кили.

Кельвин нажал на воспроизведение, и Кили, как всегда энергично, бросилась с экрана в бой.

«А это Шайана!! – крикнула Кили. – Она та еще штучка. Да! Ты готова задать всем жару, детка?

– Да, Кили, я готова задать всем жару, – ответила Шайана четко и ясно, словно принося присягу. – Это моя единственная возможность. Это мой единственный шанс.

– Да! – крикнула Кили. – Хватай его, детка! Ты сделаешь это.

– Я схвачу его, Кили. Я сделаю это. Я съем его».

Эмма наклонилась вперед и нажала на паузу, остановив запись.

– «Съем»? – сказала она. – «Съем его»? Никогда такого раньше не слышала. Все собираются сделать это, никто обычно не хочет съесть свой шанс. Это ужасно.

– Почему? – ответил Кельвин. – Ну, хочет она его съесть, мне кажется, это довольно справедливо.

Кельвин нажал на воспроизведение. Кили снова заговорила.

«Детка, ты пришла сюда одна, – сказала она. – Почему? Чтобы сосредоточиться? Чтобы тебя никто не отвлекал? Или твоя семья и друзья не согласны с тем, что ты делаешь, и не понимают тебя?»

Эмма улыбнулась. Кили просто умница. Ее серьезно недооценивают. Люди думают, что она просто болтливая милашка, которая всем сочувствует и знает, как визжать от восторга, но на самом деле она способна на большее.

– Меня тоже заинтересовал вопрос о семье, – сказала Эмма, снова нажав на паузу. – Шайана казалась очень одинокой. Но я помню, как Челси сказала, что не станет давить на это. Поразительно, что Кили все же использовала это.

– Да. Кили молодец, – согласился Кельвин, – хотя я думаю, ты смогла бы делать ее работу лучше. К тому же ты намного симпатичнее.

Эмма покраснела и снова нажала на воспроизведение.

«Да, Кили, – сказала Шайана, – ты права. Мои родные совершенно не согласны со мной. Они не понимают, чего я хочу. Что мне нужно. На что я способна. Это одна из причин, по которым я здесь. Чтобы показать им. Заставить их понять. Их и всех, кто когда-либо смеялся надо мной».

После небольшого продолжения светской беседы Шайану проводили в зал. Запись остановилась, затем лицо девушки появилось снова, на этот раз перед судьями в зале для прослушиваний. Сцены еще не были смонтированы в нужной последовательности, и поэтому был виден только крупный план Шайаны. Однако голоса судей звучали отчетливо.

«Привет, привет. Как тебя зовут?» – послышался вопрос Берилл.

«Меня зовут Шайана, Берилл, и я здесь для того, чтобы потрясти ваш мир».

«Правильно! Вперед, девочка. Ты выглядишь роскошно».

«Спасибо, Берилл», – ответила Шайана.

– Это неправда, – вмешался Кельвин. – Я никогда не видел столько косметики, выглядит как маска. Некоторые девушки – сами себе враги.

– Тише, – сказала Эмма.

«Я очень нервничаю», – говорила Шайана.

«Не стоит, детка, – проворковала Берилл. – Здесь все твои друзья, и ты выглядишь классно».

«Прежде чем мы начнем, Шайана, – вмешался Кельвин, – расскажи нам немного о том, насколько сильно ты хочешь победить».

«Кельвин, я очень сильно хочу этого».

«Все очень сильно хотят этого, Шайана. А очень сильно – это как?»

«Ну, – ответила Шайана, помолчав немного и подумав, – я думаю, Кельвин, что готова умереть за это. Я думаю, что, если бы я могла заключить сделку с Богом, чтобы все мои мечты сбылись и все бы поверили в меня так, как верю я, и не смеялись бы надо мной больше, если бы все сказали: «Да, Шайана, у тебя действительно есть талант, твой собственный талант, и ты хорошо поешь», – я была бы готова умереть после этого».