Кормилицын Валерий - Излом

— Отменно стреляет, – похвалил дежурный и передал по рации сообщение:

— Максимальная осторожность, мужики! Они прячутся за выступающую над крыжей стену лифтовой шахты и к чему‑то там привязывают веревку. Это как раз над квартирой охраняемого.

Оставшаяся видеокамера передала изображение со спины – Кулаев встал во весь рост, проверил прочность каната и, обернувшись, расстрелял вторую камеру. Он понял, что вычислен и скрываться бессмысленно. Счет пошёл на секунды. Ноги нападавших скользили на мокром от росы рубероиде, когда, держась за веревку, они побежали к карнизу.

— Внимание, бегут к краю крыши, открывайте огонь на поражение, – передал дежурный.

— Не–е-т! – заорал я. – Кулаева брать живым.

Вряд ли меня было слышно на крыше. Орал я не в переговорное устройство. По монитору увидел несколько вспышек. Одна из фигур, или поскользнувшись, или от удара пулей, упала и ушла из поля видимости. Другой нападавший спрятался за стену лифтовой башни и отстреливался оттуда. Третий из боевиков подполз к краю крыши, два раза выстрелил, и его изображение исчезло.

— Наверное, по веревке вниз спускается, – сделал я предположение и помчался в свою квартиру.

Там услышал звон разбитого стекла – в комнате оказался Кулаев. Одновременно спускаться по канату и стрелять он не мог, а в квартире выхватить пистолет не успел, так как был ранен в плечо Александром и сбит с ног мной. Сопротивлялся он как бешеный. Но вдвоем мы быстро связали нападавшего огрызком его же веревки.

Квартира тут же заполнилась вооруженными людьми в камуфляжной форме. Ближе всех стоял Данилович.

— Последними, как всегда, прибыла городская стража, – поддел их, показывая на Кулаева. – Быстро в машину, перевязать – и на дачу к Менлибаеву, – приказал я и пошёл успокаивать жену и сына. Они спали в противоположной комнате.

Увидев меня, Татьяна аж завизжала от переполнявших её чувств:

— Что там такое?.. Когда всё это кончится!..

Полчаса не мог её успокоить. Затем жена поинтересовалась, не ранен ли Александр. Я обиделся. Не ранен ли я, она не спросила.

Двое других боевиков были убиты на крыше. Там уже крутился охваченный радостным возбуждением мой знакомый подполковник и куча его подчиненных.

— Говорят, третий был? – спустившись с заоблачных высот и подозрительно глядя на меня, выспрашивал он. – И окно у тебя расколото… веревка, вон, свисает…

— Третий был, – не стал скрывать, – но бежал, стрельбу устроил, козёл… Как мои ребята его поймают – передадим органам правопорядка, – попытался утешить ментовскую душу.

— Может, мои преступника быстрее возьмут, – обиделся он за милицию.

— Может быть, но вряд ли, – стал спорить, видно, нервное напряжение всё же сказывалось.

Народу во дворе собралось – со всего микрорайона.

— Как же они на крышу незамеченными проникли? – вёл следствие на этот раз уже мой полковник.

— Похоже, из соседнего подъезда залезли, – давал показания дежурный.

— Так сколько точно их было?

— Трое, – отвечал он.

— Понятно, – соглашался Василий Данилович. – А то во дворе говорят, что целый взвод кавказцев, вооруженных автоматами, пришёл всех жильцов перебить, – с удовольствием муссировал слухи. – Надо будет спросить у Кулаева, откуда он узнал, что подъезд охраняется?.. Скорее всего жильцы виноваты в утечке информации, – резюмировал он.

Сегодня было не до бизнеса и вместе с полковником я направился на дачу. Менлибаев оказался в своей стихии… Прежде всего он плеткой с маленькой свинчаткой обработал спину Кулаева, бесконечно задавая вопрос, кто его послал, ну и иногда, для разрядки, спрашивал, кто сообщил, что подъезд охраняется. Тот, конечно, гордо молчал.

— Подожди, – отталкивал Газиза полковник. – Кто босс?! – орал он на пленного. – Скажешь, отпустим!

— Тебя и всю твою семью вздёрнут, русская свинья… Как я убил тех ваших троих, так и всех убью…

— Да никогда, слышишь ты, черномазый, никогда вы не будете в России верх держать! Продолжай, – кивал Газизу.

Тот уже что‑то маркитанил с электропроводами, подсоединяя их к реостату. Двое его русских помощников притащили откуда‑то ржавую металлическую кровать и бросили на неё Амира Кулаева, прикрутив руки и ноги проволокой. Менлибаев стал срывать бинт с кровоточащего плеча. Пленник скривился от боли.

— Кто босс, говори! – заорал Газиз и залез в рану пальцем.

— Нэт у меня босса. Я сам сэбэ господин! – взвыл допрашиваемый.