Юрий Ампилов - Четвертая экспедиция (сборник)

– Вас понял, будет сделано, – ответил Васильев. Малинин присел на диван в диспетчерской, и впервые за прошедшие несколько часов прикрыл глаза и позволил себе расслабиться. Продолжающаяся нехарактерная качка немного убаюкивала, и в какой-то момент Малинин даже немного задремал. Но буквально тут же это забытье было прервано. Внезапно он почувствовал какой-то резкий рывок, от которого содрогнулась вся платформа. «Что это может быть? – подумал он, – не Лавров ли там чудит со своими пробными подключениями?».

Он тут же набрал Лаврова:

– Что там у вас происходит?

– Запустили основной генератор, и какие-то нагрузки оказались подключенными, несмотря на сгоревший распределительный блок, – ответил Лавров, – пока непонятно, какие именно.

– А мне, кажется, понятно какие, – произнес Малинин, – так дернуть мог только натянувшийся трос платформы. Неработающая лебедка подключилась и натянула трос. А там люди на дне работают. Отключай немедленно!

Малинин тут же набрал пост гидроакустической связи Васильева.

– Что там с нашими на дне? – крикнул почти срывающимся голосом Малинин.

– Информации нет, связь нарушена, – ответил Васильев.

Малинин почувствовал, что оправдались самые худшие его предположения.

Надо срочно что-то предпринимать, чтобы вызволить людей из подводного плена. Причем самых лучших людей. Малинин на миг увидел перед собой озабоченное и решительное лицо Андрея, к которому, сам не зная почему, час назад перед их погружением испытал теплые отеческие чувства. Но чем и как можно им помочь? Второго подводного аппарата на борту нет. Но он есть на первой платформе. Малинин тут же вышел в эфир:

– «Штокман-1», я «Штокман-2, прошу связи.

– Я «Штокман-1», вахтенный диспетчер Круглов на связи, – услышал Малинин в ответ.

Слава богу, на вахте оказался бывший однокашник Малинина Иван Круглов, с которым были дружны уже много лет.

– Иван, выручай, – уже без всякой субординации в эфире произнес Малинин, – у нас люди на дне работают на северо-западной донной плите. Связи с батискафом нет. Снарядите своих на помощь. Каждая минута на счету.

– Но у нас аппарат на профилактике, и не уверен, что сможем быстро его запустить.

– Сделай все возможное, прошу как друга. Я ведь никогда тебя ни о чем личном не просил, ты же знаешь. Люди погибнут.

– Хорошо, Валентин, мы сделаем все, что в наших силах, – услышал он ответ Круглова.

Он был уверен в Иване. Тот никогда не давал пустых обещаний.

Но что же все-таки там случилось у ребят?

Вадим наблюдал за работой Андрея на донной плите, и когда тот попросил знаками подсветить место работы с другой стороны, он переместил батискаф на несколько метров правее. При этом ни он, ни Андрей не обратили внимания на то, что ослабленный крепежный трос, лежащий на дне, оказался как раз под днищем батискафа. А если бы даже и заметили, то не придали бы этому значения.

Пока Вадим сидел в аппарате один, он вновь вспомнил об Оксане. Их многолетние взаимоотношения с Андреем не давали ему покоя. И хотя вчера при встрече с Андреем на платформе они вроде бы обо всем договорились, он никак не мог погасить в себе острое чувство ревности. Ну что же будет дальше? Оксана ни за что не сможет забыть Андрея, такого успешного и самостоятельного, особенно в сравнении с неуверенным и слегка закомплексованным Вадимом. Ну почему же так везет во всем этому Андрею? И притупившаяся, было, обида разыгралась в нем с новой силой. Нет, он не позволит играть собой!

Внезапно раздался резкий металлический скрежет, и последовал сильный рывок. Батискаф резко крутануло и вздернуло куда-то вверх. Вадим на мгновение потерял чувство ориентации в пространстве. Его самого сбросило с кресла пилота, сильно ударило о какую-то выступающую часть, после чего он почувствовал острую боль в правом боку. Затем вся эта круговерть так же неожиданно успокоилась. Но после всего происшедшего батискаф «висел» носом вниз, и Вадим оказался в крайне неудобном положении: он упирался животом в стол управления, а лбом в передний смотровой иллюминатор. Сзади за ним находилось закрепленное в полу кресло пилота. Сесть на него было невозможно. Это было бы похоже на то, что удалось бы в комнате взгромоздиться на стул, прикрепленный к потолку. Однако кресло было близко, и до него можно было дотянуться рукой. Бок нестерпимо болел: вероятно, было сломано ребро. В иллюминатор можно было увидеть освещенный прожекторами участок дна примерно метрах в двадцати внизу. Но донной плиты с оставшимся там Андреем в освещенном секторе видно не было. «Батискаф висит на крепежном тросе платформы», – мысленно сделал Вадим однозначный вывод. Надо было как-то выходить из ситуации и пытаться управлять аппаратом даже в этой неудобной позе. Он с трудом дотянулся до аппарата гидроакустической связи и включил тумблер передатчика, чтобы сообщить о случившемся на платформу. Зеленая лампочка на пульте, означавшая готовность аппарата к сеансу, не загорелась. Значит передающее устройство на корпусе повреждено тросом.