Александр Торопцев - Охрана

– Ты еще пожалеешь, майор, об этом! – обиженно-злым голосом говорил прапор, извиваясь в крепких объятиях офицеров. – Зачем мешал мне? Зачем не дал мотоцикл проехать? Зачем бил меня? Пропадать тебе, майор, пропадать.

У прапора действительно с головой что-то стряслось. Он ругал майора в караульном помещении, пока не уснул. И все, кто его слышал, удивлялись: надо же так обидеться на майора! Будто он невесту увел у Мамедова – так сокрушался задержанный в КПЗ караульного помещения, так плохо ему было. Он ругал майора, пока не уснул. А уснул он поздней ночью, где-то около трех часов, когда в Москве, в конторе, проснулся Касьминов и сменил на посту Польского, когда жена зампотеха, которому наложили гипс на левую руку и несколько швов на лицо, наконец-то провалилась в усталом глубоком сне, когда по разным каналам связи, в том числе и своим, полетели по стране телеграммы о том, что с Ахмедом Мамедовым случилась беда, что грозит ему уголовное дело и срок.

Никакого ему срока не будет! – вздохнул Николай Касьминов, узнав о происшествии в военном городке. – Отмажут. У них денег море. Еще и в армии оставят. Да что же у нас за армия такая, если прапорщики майоров на мотоциклах давят, а им за это ничего?! – воскликнула Светлана, но муж, вернувшийся со смены, не хотел мять эту неприятную для него тему, ушел, пообедав, в гараж.

Через неделю с небольшим в квартире зампотеха состоялся важный разговор, сильно повлиявший на судьбу этого офицера. Он знал, что к нему наведаются родственники Мамедова. Он их ждал. Как ждут неизбежное, неотвратимое. Однажды вечером раздался звонок. Майор открыл дверь, увидел невысокого, худого, уже пожившего, в висках поседевшего кавказца со старым кожаным дипломатом.

– Вы, наверное, не туда попали, – сказал он худому человеку, мысленно отругав себя за то, что не посмотрел в глазок, когда открывал дверь.

– Здравствуй, дорогой! Я туда попал. Прости. Я отец Ахмеда Мамедова. Зайти можно? У нас через порог не говорят.

«С этим злом нужно вести непримиримую борьбу, – вспомнил майор слова своего московского не очень дальнего родственника, генерал-майора, доктора технических наук, заведующего кафедрой в старой и престижной академии. Служил он уже двадцать семь лет. Часто ездил по командировкам. Жизнь повидал командировочную. Людей познал. Ученым он был хорошим. Узнав о ЧП со своим родственником, он, во-первых, обеспечил ему хорошее место в больнице, во-вторых, отругал его по-отечески, хотя был старше всего лишь на десять лет, затем в который уж раз предложил ему научную работу, а потом, как когда-то на партсобраниях, посерьезнел и выдал несколько тирад, завершив свое выступление безапелляционным: – Ты не поддавайся. Они к тебе сейчас делегации будут присылать. С коньяком да с деньгами. Будь бдителен. А вообще-то было бы хорошо, если бы это дело не пошло дальше вашей части. Зачем сор выносить из избы. Но с этим злом бороться надо. Самым серьезным образом. Как говаривал наш с тобой дед: „Каленым железом, батенька, выжигать эту дурь“. В общем, выздоравливай поскорее и ко мне приезжай. Поговорим о деле».

Установка была ясная. Бороться с этим злом надо. Но не нам с тобой. У нас есть дела поважнее. Мы – интеллектуальный фонд российской армии, которая всех сильней.

Зампотех, собственно говоря, и не болел. Пять дней полежал в больнице и сбежал в часть. Не успел обдумать ситуацию (он наконец-то понял, что нужно воспользоваться предложением родича и заняться, пока мозги не отсохли, наукой), как явился к нему гость. Зампотех пригласил Мамедова в квартиру. Коньяка у кавказского незваного гостя не было. И денег тоже. В старом кожаном дипломате привез житель солнечного Дагестана фотографии, в основном семидесятых годов. Он разложил их на обеденном столе в большой комнате майорской квартиры и, не спрашивая разрешения, стал говорить о себе, о своей семье, о Дагестане.

В шестьдесят девятом Салават Мамедов демобилизовался, вернулся в родное село, в Контрмахкалу, под Махачкалой, женился. В семидесятом жена родила сына, и через месяц село было разрушено сильным землетрясением. Только трубы остались вместо домов. Нет, никого не убило. Люди вовремя вышли из домов, день был, повезло.

Зампотех, человек по натуре вежливый, слушал гостя невнимательно и, может быть, поэтому не перебивая его. Заявление на Ахмеда он еще не подал и не хотел подавать. Зачем командиру части ЧП, скандал, суд? Здесь все было ясно. Никто сор из избы выносить не собирался. Но и служить теперь в этой части зампотеху не хотелось. Он уже решил принять предложение родственника и уйти в науку. Пока не поздно. Пока ему еще только тридцать лет.

Читать дальше