Евгений Сатановский - Моя жизнь среди евреев. Записки бывшего подпольщика

То есть не бином Ньютона: если местные или центральные власти не хотят погрома – погрома не будет. Если провоцируют, поддерживают или дают понять, что сочувствуют погромным настроениям, – будет непременно. Это аксиома. Которая верна для всех стран и всех эпох. Хоть для Малайзии и Индонезии в отношении китайцев. Хоть для Занзибара и Сьерра-Леоне в отношении арабов. Хоть в Восточной и Южной Африке касательно выходцев из Южной Азии – Индии, Пакистана или Бангладеш. Для Турции: вспомним про ее греков и армян. Для США, где ирландцам и китайцам много чего досталось. И, разумеется, для России.

Причем специально всего того, что в результате случается, никто не добивается. Пресса хочет справедливости. Социальной, национальной и какой угодно другой. В связи с чем выбирает жертву и начинает на нее притравливать население. Радио и телевидение с этим справляются еще успешнее. Ну, а эпоха Интернета внесла свои коррективы. Собрать погромную толпу в рамках стандартного флэш-моба можно легко и эффективно. Была бы цель. Исполнители найдутся. Характерно, что власть всегда и во все времена полагает – иногда справедливо, иногда нет, – что, разжигая страсти в отношении кого угодно, она сама вне опасности. На самом деле, какая для жителей «застенка», как называет столичный бомонд московский Кремль, угроза, если масса начнет ненавидеть мигрантов? Американцев? Агентов влияния Запада? Или какую-то другую группу, которой не повезло оказаться в черном списке?

Пусть выйдет пар – потом управлять страной будет легче, полагает очередное поколение правительственных идиотов. Не понимающих главного. Власть только тогда власть, когда она осуществляет закон и порядок. В классическом варианте шерифа из голливудских вестернов. А если она этого делать не может или не хочет, значит, в стране власти нет. И тогда закон – тайга, медведь – хозяин. Именно потому, когда в стране торжествует серость, к власти приходят черные. В смысле цвета не столько формы, сколько идеологии. Которая может иметь сколько угодно оттенков. Например, представляя собой не абсолютный тоталитаризм, а ограниченный. Или не затрагивая ту или иную этническую категорию. Вот Гитлер евреев уничтожал под корень, а Муссолини и Франко своих не трогали. И Сталин до определенного времени не трогал. А когда собрался – помер. Очень вовремя для евреев.

Фашизм в России – еще недавно словосочетание немыслимое. После такой войны, какой была Великая Отечественная. Битвы под Москвой. Ленинградской блокады. Сталинграда. Курска. Взятия Берлина. Оказалось, черта с два. Очень пришелся ко двору. И дело не в «Семнадцати мгновениях весны» и романтике папаши Мюллера в исполнении Броневого. И не в эстетике формы, оружия и снаряжения. И тем более не в невинном хобби исторических реконструкторов и коллекционеров, на которых вся новомодная система борьбы с фашизмом и сосредоточилась.

Даже в советскую эпоху день рождения Гитлера праздновали. Находилось довольно много народу, который это, как сказали бы сегодня, прикалывало. Правда, находилось и достаточно много народу, который прикалывало этих, праздновавших, бить. Как среди гопников, так и среди интеллигентов. И в массе своей население на слово «фашист» реагировало автоматически. Кулаком в глаз. Что служит плохим началом для дискуссии. Но замечательно ее заканчивает. Или, как говорил помянутый выше А. Островский – не классик-драматург, а отказник: «какое начало, такое и кончало».

Во времена Горбачева гласность наступила всеобщая. У автора с тех пор есть не то чтобы абсолютная уверенность, но смутное подозрение, переходящее в твердое понимание вопроса, что власть решила открыть все клапаны для того, чтобы народ испугался. И прильнул к сосцам власти, текущим молоком и медом, настоятельно прося эти клапаны закрыть. И вернуть старое доброе время, когда чего не нужно было знать – то и не знали. А если очень хотелось это, чего не нужно, узнать, то не хотите ли проследовать в кутузку. Вместе со своим в муках обретенным знанием. К тем, кто там уже сидит, из шибко умных и чрезмерно разговорчивых.

Так вот, власть не на тех напала. Ошиблась она, власть. Как ошибается любая правящая элита, когда думает, что, пустив все на самотек, делает что-то умное. Народ она не испугала. И на самом деле – кого она пугать-то собралась? И чем? Да простят автора дамы, читающие этот текст. Вольтер клялся, что из уважения к лучшей половине человечества никогда прямо не назовет филейную часть человеческого организма. Но автор не Вольтер. Не претендовал, не претендует и претендовать не намерен.