Инго Шульце - Адам и Эвелин

— Почему ты не подождал?

— Я подумал, лучше уж пусть хоть один доедет, чем вообще никто. Давай, за тебя.

Они чокнулись. Адам указал подбородком вниз, на площадь:

— Тут недалеко.

— Мы же договаривались, что ты подождешь!

— Тогда бы они до сих пор сейчас здесь сидели и думали, что ты попал в аварию или что тебя из-за сумки арестовали.

— Я почти до Пльзеня доехал.

— Как это тебя угораздило?

Михаэль поставил чемодан на землю и отхлебнул немного пива.

— Может, я понесу? — предложил Адам.

Симона, свернувшись калачиком, сидела впереди, рядом с водительским креслом. Эвелин лежала на заднем сиденье, положив одну руку на глаза, подтянув ноги, на животе у нее стояла открытая коробка с черепахой.

Михаэль постучал по капоту. Выпрыгивая, Симона стукнула дверью по соседней машине. Эвелин натянула юбку на колени, коробка с черепахой съехала к спинке сиденья. Михаэль вытянул в сторону руку с бутылкой, словно ожидая, что Адам возьмет ее у него, чуть присел и прижал к себе Симону.

— Все о’кей? — спросила она через какое-то время.

— Все о’кей, — сказал Михаэль.

Чтобы обнять Эвелин, Михаэлю нагибаться не пришлось, он поцеловал ее почти что в губы.

— Я так рада, что ты вернулся, — сказала Эвелин, — ты не сердишься на меня?

— За что?

— За то, что я дала тебе сумку?

Михаэль погладил Эвелин по волосам.

— У них наводка была, уж не знаю откуда, они мне такое устроили, — сказал он и поставил бутылку с пивом на бордюр. — Даже в бензобак фонариком светили.

— Не ухмыляйся, Адам, — предостерегла Симона, — это отвратительно.

— Они развинтили все, что можно. И взяли только старую газету, старую-престарую, за какой-то из последних годов, которая у меня в запаске была воткнута. А вы как?

— Ничего, нам только кучу глупых вопросов назадавали, — сказала Эвелин. — А в следующем купе к одной семье прицепились. Тем пришлось вынимать все вещи, все до единой.

— Вы знаете здесь какой-нибудь отель?

— Отель «Генрих»! — воскликнул Адам.

— Ну тогда пошли, — сказал Михаэль, подхватив заодно чемодан Эвелин, — andiamo!

Эвелин встряхнула свитер, который служил ей подушкой, набросила его себе на спину и под шеей связала рукава узлом.

— У Эльфриды кончилась вода, — сказала она, зажала палатку под мышкой, взяла сумку и чуть приподняла ее. — За это спасибо, — проговорила она, не глядя на Адама.

— Всегда пожалуйста, спокойной ночи, — ответил он и сделал жест рукой, словно пропуская ее вперед.

— Спокойной ночи, — сказала она, — счастливого пути.

Симона, которая ждала с рюкзаком за спиной, взяла сумку за одну ручку. Теперь они шли быстро, чтобы не слишком отставать от Михаэля. Сумка покачивалась между ними туда-сюда, словно приплясывая.

Адам посадил черепаху обратно в коробку и тайком двинулся следом.

На Вацлавской площади вся троица вдруг скрылась в дверях отеля «Ялта». Адам какое-то время подождал снаружи. Когда он вошел в фойе, там почти никого не было и чувствовалось приятное тепло. За спиной портье висели ключи, из некоторых ячеек высовывались паспорта.

— Dobrý večer, — сказал Адам. — Сколько стоит одноместный номер?

Портье улыбнулся:

— Восемьсот крон, сударь.

— За ночь?

Портье кивнул:

— Děkuji, спасибо, — сказал Адам и вышел.

Он поднялся наверх по Вацлавской площади и затем повернул налево, к вокзалу. В туалете у раковины брился и громко пел приземистый мужчина; черные волосы на его груди выбивались из-под майки, пряжка ремня была расстегнута. Адам присел на унитаз. Прислушался к мелодии, а потом к звукам, которые издавал мужчина, умываясь. Мужчина что-то прокричал, потом повторил это, он, кажется, ждал ответа; но вдруг начал петь — и, напевая, вышел из туалета.

Когда Адам подошел к раковине, там на краю лежало маленькое мыльце, запакованное, совершенно новое, специально для него.

Перед «вартбургом» по-прежнему стояла пивная бутылка Михаэля. Адам приподнял ее, словно желая проверить, осталось ли еще что-нибудь, и вылил пиво в водосток.

Он улегся на заднем сиденье, подтянув колени, и стал смотреть прямо на соломенную шляпу Эвелин, которая лежала за водительским креслом. Несмотря на усталость, он не мог уснуть. Его удивляло, что вокруг так шумно. У окон то и дело появлялись и заглядывали в салон чьи-то лица, привлеченные «олдтаймером» — как выразился один из любопытствующих. Каждый раз они в испуге отшатывались, как только замечали его.

Утром он проснулся от удара. Он сел. От площади отъезжала поливальная машина, начинался час пик.