Максим Яковлев - Ничего не бойся

Началась моя новая жизнь, я вставал от мысли «пора», готовил завтрак, сначала с этим были проблемы, но я решил их: Аринке понравились заварные каши в пакетиках, и в общем быт не пугал меня. Труднее всего было с обедом и мытьём посуды. По понедельникам приходила врач, делала уколы, хлопот же никаких с Аринкой не было. Когда ей было хорошо, она расчёсывала волосы, пела или рассказывала мне подробно о своих загадочных снах. Когда ей было плохо, она отворачивалась к стене и лежала не двигаясь, просила только, чтобы я сидел рядом и говорил с ней, и здесь меня здорово выручали пьесы, в которых я когда-то принимал участие. Но переодевалась она сама. Я помогал ей добраться до туалета: доставлял к нему на кресле-качалке и таким же ходом отвозил обратно. Иногда на неё находило какое-то чувство, и она норовила поцеловать мне руку, но я отдёргивал её. Однажды она поймала мою ладонь, прижала к губам, и вдруг сказала:

— У тебя почему-то другие пальцы, как будто детские.

— Это от перемены давления, наверное, — ляпнул я первое, что пришло в голову, — спи давай, сочиняешь всякую ерунду.

Как только она заснула, я незамедлительно занялся своими пальцами: разбил их деревянной толкушкой и долго держал в горячей воде. Первое время было несладко, искры сыпались из глаз, когда приходилось ими что-то делать, зато уж никаких сомнений больше не возникало. Скоро они и сами огрубели до такой степени, что я мог обмениваться с мужиками соседями солидным рукопожатием.

— Папик, ты что не слышишь? — крикнула мне утром Аринка.

Я перестал чистить сковороду и прислушался.

— Василь Егорыч! — донёсся из-за калитки Виталькин голос.

Я ждал его. Всё это время, изо дня в день, я ждал его появления. По нашему уговору с родителями никто не должен был знать в каком я виде и где теперь нахожусь, но он не мог не прийти сюда! Я вытер руки и снял с вешалки плащ.

— Всего на десять минут, — предупредил я вопрос Аринки. — Приду, будем пить чай с «Причудой».

Виталька выглядел супер модно. Мы поздоровались.

— Василь Егорыч, вы случайно не знаете где Игнат? Не могу найти.

— Даже не знаю чем тебе помочь, — сказал я. — Пропал, говоришь? Куда ж это он пропал, твой Гнутый? Мы тут живём себе знать ничего не знаем…

— Василь Егор… Игнат, это ты? — опешил Виталька.

— Тихо, — сказал я своим голосом. — Тихо, и без сюрпризов.

Мы отошли вглубь проулка и стали под липами. Настала очередь друга выслушать всю правду о моём положении.

— Это уже не игра, это жизнь, — сказал он. — Ты хоть понимаешь, во что ты ввязался? Ты обманываешь её и себя, и знаешь что самое ужасное? Самое ужасное, что это никому не нужно, ни-ко-му!

Я хотел улыбнуться, но он был очень взволнованный, даже злой.

— Ради чего всё это, объясни мне.

— Так надо.

— Ты думаешь она будет благодарить тебя, когда всё откроется: «Спасибо тебе, Игнашечка, что ты так талантливо надул меня!» да? А когда-нибудь, всё обязательно откроется, и ты знаешь об этом не хуже меня. Сколько это продлится, год? два? десять?

— Не знаю.

— Вот именно, ты не знаешь чем всё это кончится и для тебя, и для неё, для всех!

— Не ори.

— Слушай, я всё понимаю, ты хотел как лучше, чтобы искупить вину, чтобы она не оказалась одна и всё такое, но давай прикинем, как можно выбраться из этого, чтобы все остались довольны, я помогу тебе, ты вспомни, как мы с тобой выпутывались из любых ситуаций, ну? — он толкнул меня в плечо.

— Я подумаю, если когда-нибудь станет действительно невмоготу, я позову тебя.

Виталька сильно изменился за это лето, стал взрослее и жёстче.

— Ну как там в Кении? — спросил я.

— Да мы не только в Кении были. Классно! Я там одного слона завалил из карабина, лично!

— Мы там три фильма сняли, я тебе фотки принесу, посмотришь…

— Ну, ты крутой стал. Вит, я тебя очень прошу, не появляйся здесь часто, она может заподозрить, лады?

— Понятно. Как она там?

— Таких болей нет, как раньше. Скучновато ей дома-то, была бы коляска инвалидная… Хотя, мы уже упражнения делаем, врачиха говорит, если заниматься постоянно, то за полгода или год можно встать на ноги.

— Ох, не твоё это дело. Можешь обижаться на меня, Гнаха, но ты дурак!

— Мы же договорились.

— Ладно.

— Мне пора уже, — сказал я.

Мы попрощались.

— Как же я то теперь, Игнат?! — крикнул он в спину.

Я махнул рукой и пошёл к дому.

Осень окончательно вызолотила всё вокруг, повисла тоскливая благодать. Пальчикова принесла нам четыре велка капусты, посидела с Аринкой пока я ходил в магазин, а вечером принесла ещё в ведре кабачков и банку варенья.