Владимир Колганов - Лулу

Давайте предположим — повезло! Нашелся некто, кого уже тошнит от всех этих убогих гаррипоттеров, бегбедеров и псевдодетективных сериалов. Кому изрядно обрыдли эпические сказания про варваров и про спецназ. Кто затыкает уши, лишь бы умолкли все ниспровергающие юные пророки-проповедники, а вместе с ними и прочие маловразумительные персонажи. В общем, повезло, и наконец-то роман опубликовали.

Проходит время. И вот представьте, сижу я на веранде в приморском кабаке, на берегу лазурного залива. С моря дует легкий бриз, а вокруг меня давние приятели и друзья и просто незнакомые, но симпатичные мне люди. И все с почтительным, почти восторженным вниманием взирают на меня и слушают главу из нового романа. Я переворачиваю страницу рукописи, стряхиваю пепел с «голуазки» и внятно, с выражением и расстановкой, почти с актерской дикцией — откуда что взялось? — вновь продолжаю чтение. Пожалуй, это момент той долгожданной истины, ради которой только и стоило работать. В сравнении с ней ничего не стоят никакие гонорары. И даже слезы умиления в глазах, в сущности, так ничего и не уразумевших милых дам куда приятнее огромных тиражей и предложения киноворотил по поводу экранизации романа. Ах эти чудные мгновения!

Впрочем, ничего этого не будет. Ничего! Не будет, потому что одни не желают прочитать в книге правду про себя, другие опасаются, как бы такие откровения не повредили их карьере. Ну а прочие, как им и положено, всегда стоят на страже — то можно, а это запретить. И дело даже не в какой-то там, прости господи, цензуре, но что поделаешь, если владельцу журнала или издательского дома что-то не понравилось? Если раздражают их даже не сюжетные ходы, не малоприятные физиономии чем-то очень знакомых персонажей, в которых кое-кто с изумлением узнает себя. Дело не в том. Просто такие откровения могут нарушить тщательно отлаженный процесс — процесс ежеминутного размножения правящей элиты. Вы только гляньте — там, за тем кустом, и там, в салоне «мерседеса», и в офисе, прямо на столе, на подготовленных к подписанию бумагах, и даже на пленарном заседании какой-то Думы двое народных избранников залезли под скамью и, невзирая на возмущенные окрики зрителей с галерки, почкуются, делятся… Чуть не сказал, высиживают яйца. Однако, если припомнить яйца Фаберже…

И все же, если есть желание, как можно не писать? В сущности, это предсказуемое отношение элиты возбуждает даже больше, чем приготовленное для интимной близости супружеское ложе. Подруга еще копошится где-то там, снимая дамское трико и надевая полупрозрачный, до умопомрачения короткий пеньюар, а ты уже садишься за компьютер и… Словом, если уж ввязался в это дело, меня уже ничто не остановит.

Главное — успеть! Вскочить на подножку автобуса, дождаться, когда захлопнется за тобою дверь, и только тогда, с подозрением оглядев немногих пассажиров, успокоиться, присев на жесткую скамью. Только бы они от меня отстали, только бы автобус не замедлял свой ход и не зажегся кроваво-безнадежный свет светофора на ближайшем перекрестке. Так я же и говорю, главное — успеть!

Эта троица начала меня преследовать, стоило только выйти вечером из дома. Вначале они держались в отдалении, но затем, видимо осмелев либо заметив, что я прибавил шаг, стали понемногу приближаться. Кто знает, что было бы, не появись неожиданно этот заплутавший в московских переулках дребезжащий старенький автобус? Ну а тут я из последних сил рванул вперед, схватил руками поручни и прыгнул на подножку, и только тогда немного перевел дух — теперь-то уж им меня точно не догнать!

Кстати, а вот то, что было бы, если б не успел, — это я как раз очень хорошо могу себе представить. Ну что, по-вашему, самое ужасное для более или менее нормального мужика? Думаю, все догадались, а если нет, то есть еще время это испытать. Нет, принудительное совокупление со щербатой стервой Томочкой здесь совершенно ни при чем — это бы мы уж как-нибудь перетерпели. А вот более близкое, как бы это поточнее назвать, интимное знакомство с Николашей… Бр-р-р!!! И дело даже не в том, что сам по себе Николаша являет собой существо в достаточной мере отвратительное, хотя бы потому, что ничем иным и не может быть законный муж Тамары. Однако по странному стечению обстоятельств мы с ним располагаемся как бы по разные стороны некой заложенной в мозгу преграды, переступив которую осознаешь, что можно все, прежде казавшееся недопустимым. Нет, лучше уж под колеса, чем вот так…