Владимир Карпов - Танец единения душ (Осуохай)

— А на первых-то машинах козырьков не было, — улыбался Павел Петрович, — это после придумали. Но тоже, сначала только над кабиной, так камень то в прожектор угодит, то в зеркало. Теперь целая танцплощадка!

Андрейка слышал водителя, будто через стекло. Стал тереть уши ладонями.

— Заложило? — догадался Павел Петрович.

— У меня так в самолёте было: когда самолёт взлетал, — вспомнил парнишка.

— Чего ж ты хотел, мы на полкилометра в земле. Тот же самолёт, только наоборот.

Из-под козырька над кабиной не было видно края карьера, только часть отвесной стены, по которой хотелось взобраться.

— Ты пальцами нос зажми и дуй.

— А вы не глохнете, что ли? — удивился Андрейка: водитель улыбался, как ни в чём ни бывало.

— Я-то что? Привык.

Мальчик последовал совету, в ушах хрустнуло, и гуденье экскаватора стало оглушающим.

Под новыми грохотаниями каменной груды машина заметно оседала. Парень сгибал теперь уже плечи, будто принимал на себя часть груза. Шофер улыбался с пониманием: машинный человек.

Павел Петрович привычными неторопливыми размерянными движениями снял ручку тормоза, включил передачу.

Андрейка знал систему управления легковыми машинами: там рукояти передач высоко торчат между сидений. Поэтому его очень удивляло, что в «Белазе», с которого вниз смотреть — будто со второго этажа — скорости переключались маленьким рычажком, как у инвалидки! Только у инвалидки он на руле, а здесь на панели, словно рубильничек.

Придавленная тяжёлым грузом машина плавно тронулась, медленно стала выползать на дорогу, которая широким собачьим языком выпадала из стены на дно карьера.

На склоне из-под козырька машины стало видно шире. Снизу карьер походил на громадную опрокинутую ступенчатую ракету. Ступени образовывала дорога. Она крупной винтовой нарезью поднималась вверх, по округлой стене карьера. Называлась: серпантин.

По серпантину, словно божьи коровки, ползли машины. Небо стояло вровень с землёй, и за краями кимберлитовой трубки, казалось, не было и не могло быть ничего, кроме того же бестелесного неба.

Выплыла белая тучка и обернулась добродушным снеговиком, изумлённо посмотревшим в кимберлитовый колодец. Небо отодвинулось за снеговика-тучку, и вернулось на место: стало опять высоким.

И в поднебесье, на краю карьера, будто парила бабушка вместе со своими «светиками» — Андрюша их высматривал, высматривал, но так и не увидел.

«Светики» — птицы такие, похожие на ласточек, только больше, как чайки, и совсем прозрачные. Поэтому их и не видно. Они нарисованы у бабушки на картинке. Но на самом деле — это души тех, кто, как бабушка говорит, навеки ушёл по алмазы. А карьер — он и не карьер совсем, а большое гнездо. «Светики» могут подниматься высоко-высоко. Так, что над трубкой — над их гнездом — образовалась озоновая дыра.

Андрейка торопливо глянул на дедушку за рулём — не заметил ли тот его улёта.

Тот, как бы между прочим, управлял тяжёлой машиной, то и дело посматривая налево, где вдоль каменной стены висели железные сети. Камнеуловители. Сети не были закреплены снизу, чтобы обвалившийся камень не рвал их на лету, а путался, меняя траекторию движения.

Камни всё-таки часто, словно ночные зверьки, пробегали перед колесами машины. Андрейка сначала удивлялся, что шофер ездит по одной и той же дороге уже сорок лет! Теперь понял: дорога одна, но она всё время разная.

Встречный «Белаз» взял левее, завернул в карман на дороге и остановился. А дед наоборот, пошел ближе к обочине.

— А почему вот эти ступени на карьере называются горизонт? — спросил Андрей. — Горизонт — ведь это там, где небо сходится с землёй.

— А кто него знает? — подивился Павел Петрович: сколько ездит, а такого вопроса не возникало. — Горизонт, он и есть горизонт…

Андрейка, привстав, глянул вниз. И хотя под дорогой выступали решётки, — отпрянул от окна, как видно, сообразив, почему «горизонт».

Павел Петрович со стыдом стал ждать вопроса: почему расстояние между горизонтами называется бермой? Но мальчишка, весь, вытянувшись, глядя перед собой, сказал:

— А вы когда-нибудь находили алмаз?

— Как же я его тут найду? — опешил старик.

— Но хотя бы видели?!

— Может, и видел, кто его знает, — неуютно заёрзал водитель на месте. — Едешь, блеснёт вдруг, а что это? Алмаз, или так что?

— А вы бы остановились, посмотрели!

— Хе-хе, будешь тут останавливаться, так…

— А если бы найти алмаз, то на это, что бы сразу можно купить? Джип можно?