Нагрянули сотни и тысячи, алчущих скорого богатства. Перекопав и просеяв гектары земли, они стали обнаруживать небольшие «очаги», на которых залежи алмазов сгущались. Особенно урожайными на такие «родники» оказались земли фермеров братьев Де Биров, которые тотчас сумели продать свой участок в десять раз дороже прежней цены. Как они радовались и полагали, что обхитрили всех, и как скоро кусали локотки и рвали на себе волосы, поняв, что земля их стоила больше в сотни тысяч раз!
Старатели, сняв верхние слои галечника, натыкались на голубоватый камень, и на этом бросали яму. Этот камень трудно было мельчить, да и глубина, на которой он располагался, становилась опасной для работ. Считалось также, что и алмазов в нем нет. И не появись в этих землях восемнадцатилетний чахоточный рыжий британец Сесил Родс, может, еще не скоро была бы разгадана тайна голубого камня. Он занимался продажей насосов для откачки воды из карьера, поглядывал на всех сверху и соображал. Скоро Родс стал скупать участки, которые большинство считали отработанными, подогревая слухи, что нет в голубом камне алмазов. Что двигало этим человеком? Знания? Он не пропивал деньги в харчевнях, не транжирил их в борделях и на бегах, а тратил на учебу. Догадка? Так или иначе, но именно голубой камень — кимберлит — оказался «виновником» появления производственной добычи алмаза в доступных человеку слоях Земли. А Сесил Родс стал владельцем кимберлитовой трубки — первого открытого на Земле природного месторождения алмазов.
Агане виделся этот веснушчатый рыжеволосый парень, заглядывающий в колодец с голубоватым каменным дном. И ему, тому юнцу, как и ей сейчас, открывалось, что камень — он только с виду камень. Когда-то, сотни миллионов и даже миллиарды лет назад он жидкой кипящей пучеглазой магмой вырвался из недр Земли, прихватив на пути — как бы смыв потоком — хранимые в глубине богатства. Алмазы.
Что это было для Земли? Прорвавшаяся рана? Дыхание пор? Роды?
Аганя ступала и подушечками пальцев, казалось, чувствовала, как на сто пятидесяти километровой глубине залегают кристаллизовавшиеся из углерода алмазы. Не так уж много — если по расстоянию. Но представить страшно — если прокопать вглубь. В тридцатиметровый шурф заглянешь — и то в голове начинает покачиваться. А тут… Получается, не столь алмазы они ищут, сколь камень, который в давние времена вынес их с земных глубин. Кимберлит: по названию городка, который вначале старатели окрестили Новая лихорадка, а потом тогдашний британский министр по делам колоний, видимо, из большой скромности присвоил ему собственное имя: Кимберли.
Алмазы называют «слезы земли». Но, может, это ее семя?
Бобков замолчал. Шел чуть впереди. Такой маленький между небом и землей. Небом, с которого падают алмазы, и землей, из которой они вырываются вверх. Казалось, все это стремление навстречу друг другу замыкается на нем. Вот сомкнулось, и слова ждет. Его слова, заповедного.
Он приблизился к костру, склонился над кипятком в котелке. Потер ладоши. Сразу стал простым и житейским.
— Я не стал заваривать, — заулыбался, поглядывая на Аганю, молодой рабочий, — знаю, что вы по-своему любите.
И так Агане сделалось хорошо. Костер горел. Светлая река текла. И зеленым зелено было вокруг. «Господи!» — мысленно промолвила она. Хорошо, что живет она здесь, в своей замечательной стране, где нет угнетения, а есть равенство и братство. Где леса кругом, прозрачная вода, и люди — заботливые, добрые люди!
Она разложила пироги на платке. Рабочий, Слава, заходил вокруг, потирая руки. Пристроился на валежине, рядом с Аганей, стал уминать пироги один за другим. Она даже испугалась: так и Бобкову ничего не останется. Но тому, видно, много было и не надо: он ел, отщипывая крохами.
— М-м, с лучком! — Бобков подхваливал стряпуху.
— Суховатое тесто, дрожжей нет, — оправдывалась Аганя.
— Были времена, Огонек, когда я думать забыл, что такое пироги. Забыл, что они существуют. А вот ведь все равно думалось, что буду сидеть вот так, и река будет течь, и костер гореть… А как насчет молочка в чай, Огонек?
— Так у нас буряты и якуты пьют.
— Так и на Волге пьют: татары, чуваши.
Молоко ли он подливал, чай ли горячий ко рту подносил, все продолжал делать порывисто, будто спешил куда-то, торопился.
— Помнишь, я рассказывал вам об Урейском метеорите? Как крестьяне приняли его за Божъего посланца?
— Он прямо на землю, что ли, упал?! — встрял Слава.
Читать дальше