Джонатан Коу - ЭКСПО-58

В глазах матери была такая мольба, что Томас даже растерялся.

— Ты сделаешь это ради меня?

— Ну, конечно же, мама.

— Да, по-моему, это прекрасная идея, — заметила Сильвия. — Ну, а теперь давайте пить кофе?

Пока Сильвия хлопотала на кухне и ставила чайник, миссис Фолей сложила карту, сгребла открытки и фотографии и сложила все обратно в свой старый школьный портфель.

— Ты не забудешь о моей просьбе?

— Нет, конечно. И — будут тебе фотографии!

— Я не об этом. Пойми: мы с твоей бабушкой больше никогда не увидели моего отца. Я росла без него. А мама состарилась в одиночестве. И без отца жизнь наша оказалась гораздо труднее. Я не хочу, чтобы твои жена и дочь прошли через то же самое.

С этими словами она застегнула пряжки на портфеле и протянула его сыну через стол, и это было похоже на посвящение.

Воскресное утро 3 августа 1958 порадовало ясной погодой. По сути, это был первый теплый день за все лондонское лето. Томас с Сильвией решили отказаться от шашлыков — на улице слишком жарко, так что баранина подождет до вечера. Вместо этого они приготовили салат с ветчиной и разносолами и позавтракали втроем в саду, а малышка Джил играла возле них в песочнице, достроенной мистером Спарксом. Кстати, он тоже завтракал в саду вместе со своей сестрой — они ели бутерброды с говядиной, запивая их чаем. Да уж, погода была настолько хороша, что даже Джудит выползла на свет божий, хотя ноги ее все равно были укрыты толстым шерстяным одеялом. Томас разомлел на солнышке и перестал злиться на соседа, и они даже немного поболтали, а Сильвия любезно справилась у Джудит о ее здоровье. Наконец, когда завтрак был окончен, следовало проводить миссис Фолей до автобусной остановки. Когда та уехала, Томас с Сильвией отправились гулять по центральной улице: Томас толкал перед собой коляску, а Сильвия шла, держась с ним за руки. Она немножко волновалась, что ребенок перегреется и начнет капризничать. Но верх коляски был опущен, и Джил вела себя прекрасно, и казалось, ничто на свете не способно было испортить сегодняшнего прекрасного настроения. Потом они купили в фургончике мороженое и уселись на травку в парке. Мимо — парами и громкими веселыми компаниями — проходила молодежь с полотенцами и купальниками под мышкой. Все спешили искупаться в открытом бассейне Тутинг Бек Лидо.

И Томас подумал тогда: вот если бы все выходные были как сегодня! Где-то полчаса они с Сильвией просто лежали рядом на траве, взявшись за руки и закрыв глаза от слепящего солнца, которое посылало им свои лучи счастья. И зачем ему Брюссель? — вдруг подумал Томас. Он больше не хотел туда возвращаться. Прямо сейчас и в эту минуту выставка ЭКСПО со всеми ее приключениями казалась миражом. Реальной была только его жизнь, его жена и дочка. Только они держали его на плаву.

Ночью в кровати Томас придвинулся к Сильвии и аккуратно положил руку ей на бедро. Потом, с нежной настойчивостью, он стал задирать ее ночнушку, чтобы подобраться ближе. Вчера, когда он попытался проделать то же самое, Сильвия была холодна и молча отвернулась. Сегодня же она просто лежала, но и не отталкивала его. Когда, наконец, Томас добрался туда, куда хотел, то почувствовал, как откликаются желанием ее горячие и влажные чресла. Сильвия повернулась к мужу, и они слились в поцелуе. Стараясь не спугнуть момент, Томас медленно стянул с себя пижаму и бросил ее на пол. Он включил настольную лампу и снова потянулся к Сильвии, но та удивленно отодвинулась:

— Что ты делаешь?

— Давай при свете. Я хочу видеть тебя.

— Нет, пожалуйста, не надо.

Томас улыбнулся и нежно поцеловал ее в лоб.

— Какая ты у меня стыдливая, воспитанная девочка.

Он выключил ночник, и тут Сильвия, словно раззадоренная его словами, резко стянула через голову ночнушку и обвилась вокруг него с какой-то невообразимой отчаянностью. И тогда Томас вошел в нее. Их любовная схватка сопровождалась жадными поцелуями и очень быстро достигла своего апогея. Но и когда все закончилось, Сильвия не расплела ног и не выпустила его из объятий и в таком положении начала тихонько засыпать. Потом дыхание ее стало более размеренным, с таким знакомым мягким посапыванием, и Томас аккуратно высвободил руку, подложенную под голову Сильвии. Потревоженная, она что-то пробормотала во сне, а потом снова затихла. Но Томас все не мог заснуть. Несколько минут он просто лежал, отчетливо понимая, что его настигла бессонница. Он долго и беспокойно ворочался. В голове закрутились брюссельские воспоминания последних дней, и он с ужасом подумал, что рано утром ему придется туда вернуться. Томас попробовал лечь на живот, но и это не помогло. В довершение всего, в ногах все время болтался какой-то крошечный предмет и досаждал ему. Большим пальцем ноги Томас нащупал его — что это? Какой-то мягкий, как губка, катышек. Потеребив его ногой, Томас не выдержал и сел в кровати. Взял катышек в руки, пощупал его пальцами. Но это не прибавило никакой определенности. Что же это, наконец?