Кстати говоря, все это ерунда, что домам нужны жильцы. Ничего им не нужно. А люди, они вообще никому не нужны, разве что самим людям.
Два часа спустя Допплер лежит на сеновале Май Бритт и старается заснуть. Он думает о том, что, как только рассветет, надо идти дальше, здесь оставаться нельзя, и его раздражает необходимость немедленно заснуть, чтобы завтра подняться ни свет ни заря.
Столетнюю шведку-хозяйку Допплер счел сумасшедшей. А как еще объяснить ее поведение? Она пригласила их в дом и тут же взялась стряпать норвежское рагу. Рта она не закрывала ни на секунду. Дело не в возрасте, тараторила она, а в сортности. Возраст — это пустяки. Какого человек сорта — вот в чем дело. Какого он рода-племени и закваски. Ну и как он с попугайчиками, наконец, сказала она.
Допплер пару раз попросил сделать потише музыку, но старуха пропустила его слова мимо ушей, а буквально через минуту сама заговорила о ней так, как будто гости каким-то чудом могли не расслышать этот рев и грохот.
— Вот, сейчас. Слушай. Тихо! — закричала она так, как ребята лет двадцати кричат друзьям на вечеринках: «Тише вы! Вот, сейчас. Слушайте!» А когда песня заканчивается, долго не могут уняться и все пристают: «Слышал? Нет, ты это слышал? Здорово, да?»
— Ты музыку любишь? — спрашивает старуха Допплера.
Что ж ей ответить-то, пугается он. За окном уже ночь, весь день они шли по лесу, и теперь у Допплера только одно, но двойственное желание — чтобы его оставили в покое, но пустили все-таки переночевать на сеновале. К музыке он равнодушен, но в ответе сейчас честность не главное — важно порадовать старушенцию, растопить ее сердце правильным ответом. Вот только попробуй с ходу угадай, какой ответ обрадует эту древнюю и жутко экстравагантную старуху. В конце концов Допплер решает, что правильнее всего изобразить восторг, и говорит, что музыка — это прекрасно.
— Прекрасно? — фыркает Май Бритт. — Отговорка, а не слово. Я хочу знать: она тебя проняла или нет?
— В общем, да, — говорит Допплер.
— Ладно, спрошу иначе, — не сдается Май Бритт. — Тебе легко усидеть на месте, когда ты ее слушаешь?
Допплер принимается покачиваться на стуле.
— Нет, нелегко, — говорит он.
На этом месте разговора Май Бритт вдруг выбралась из-за стола и принялась кружить по кухне в своих развевающихся мешковатых старушечьих одежках (юбка, блуза, шаль) и многое переживших детских сапогах — все это категорически не сочеталось между собой по цвету и фасону. При этом она опиралась на лыжные палки и энергично пела вместе с «UB40» «Red, red wine» (Red, red wine. Stay close to me. Don’t let me be alone. It’s tearin’ apart, my blue, blue heart [7] Красное, красное вино. Стань поближе. Не бросай меня одну. Разлука — это слезы, мое печальное, печальное сердце (англ.).
). Допплер взглянул на Грегуса, у того на лице были написаны восторг и страшная усталость. И Допплер понял, что если они хотят сегодня ночевать под крышей, то выбора у него нет — придется танцевать. Он встал, и под следующие две песни «UB40» они с Май Бритт лихо отплясывали. Давненько уже Допплер не занимался такими глупостями, да еще посреди кухни, но оказалось, что даже приятно чувствовать себя человеком без комплексов. Он отдавался танцу, двигаясь легко и непринужденно, как в школьные годы, и не стеснялся делать какие-то нелепые, странные па и движения. Май Бритт улыбалась во все лицо.
— Ой хорошо! — сказала она, когда музыка наконец смолкла. — Можете переночевать на сеновале. Знаешь, ты пойди уложи малыша и лося, а сам возвращайся. Посидим, поболтаем, — сказала она. — Ко мне редко кто заходит.
Так Допплер и сделал. Сердечно поблагодарил за ужин и пошел вместе с Бонго и Грегусом в сарай, где, оказывается, стоял огромный грузовик, скорее фура. Грегус выпалил — мальчишка! — что хочет на него залезть, но поскольку силенок у парня не было, то покорение грузовика затянулось надолго. Потом они нашли позади машины большую гору сена и отлично устроились в нем. Бонго с Грегусом заснули в ту же секунду, а Допплер все мучается угрызениями совести. «Надо бы вернуться, поболтать с хозяйкой, раз обещал, но боязно связываться с сумасшедшей, да и вряд ли у нее найдется в холодильнике обезжиренное молоко. Старуха же видела, как я устал, и сообразит, что я нечаянно заснул», — думает он.
А у самой Май Бритт сна ни в одном глазу. Музыка гремит на весь двор, и ясно, что веселье в разгаре. Хотя Допплер и не большой спец, но эти ритмы ему знакомы: так называемое этно, плод коллективных усилий черного населения Карибских островов. Нет, это обстоятельство не вызывает у него ни малейшего раздражения. Просто всплывает в мозгу исключительно как факт. Хотя бы на это человек имеет право, верно ведь?
Читать дальше