Федор Московцев - Под разными именами (сборник)

Оно понятно, что геополитические интересы важнее сиюминутной прибыли от продажи каких-то там калашей и миномётов, однако никто не отменял закона, по которому мелкий гешефт губит самые великие дела. Это факт.

По достижению определённого возраста люди вдруг задумываются о том, чтобы радикально изменить род своей деятельности — стать горнолыжным инструктором, например, или яхтсменом, или податься в Тибет на поиски духовности. Эта тенденция не обошла стороной и меня — со 2-го сентября я прохожу профессиональную переподготовку в медуниверситете, чтобы восстановить свой медицинский диплом и начать работу врачом. Дело в том, что после окончания вуза в 1995 году (+ интернатура в 1996-м) я совсем не работал врачом. И сейчас, без медицинского стажа не могу трудиться по специальности.

Интернатуру я прохожу на кафедре неврологии. Первая моя специализация была по офтальмологии, но что-то мне расхотелось быть глазным доктором. А нервные болезни в самый раз.

Пришлось заплатить 90,750 рублей — повторная интернатура платная, тем более для такого возрастного дяденьки, как я.

В этом году интернов на этой кафедре перебор — 32 человека, это примерно в 1,5 раза больше обычного. Кафедра базируется в неврологическом отделении областной больницы, той самой, куда в 2005 году я продал два УЗИ-аппарата производства Сименс, из-за неоплаты которому в отношении меня возбуждено уголовное дело.

Каждый интерн закреплён за врачом-куратором, с которым ведёт больных, т. е. пишет ежедневные дневники в истории болезни, организует обследования, и выполняет прочие поручения. Почти каждый день проходят семинары, в начале которого обязательная контрольная. Первые два дня я получил две двойки, так как ничего не знал и у меня даже нет учебника. Придётся отрабатывать.

Я скачал с тырнета несколько учебников, ещё в книжном магазине прикупил умный букварёк, теперь есть откуда черпать знания.

Задают нам огромные темы, на один день столько, сколько раньше на неделю, а то и на две. Дело в том, что в конце сентября будет зачёт по топической диагностике, а в начале ноября — экзамен по всем курсу неврологии (!!!). Раньше этот экзамен интерны сдавали только в январе. Сейчас по новым правилам мы не имеем права вести больных без этого экзамена, на некоторых кафедрах это правило соблюдается и интерны тупо учат теорию и доступа к пациентам не имеют.

В палате, которую я курирую, подрались две пациентки, молодая и старая. Старая предъявила молодой, что та допоздна смотрит кино по ноутбуку и не даёт спать, а молодая предъявила старой, что та не даёт спать, потому что п**дец как храпит. Словесная перепалка быстро перешла в драку. Хорошо ещё, не поубивали друг дружку. Нормальная получилась бы новость: схватка двух больных неврологического отделения завершилась летальным исходом. Дурдом вообще.

Я уже писал о том, что самый лучший секас в моей жизни — несостоявшийся. То есть, у меня были такие случаи, когда я лоханулся и не оприходовал готовых к соитию тёлочек, и теперь мне почему-то кажется, что если бы всё произошло, то это был бы самый восхитительный интим в моей жизни. Хотя объективно — не такие уж это были красотки, чтобы о них так сожалеть, бывали у меня и получше, причём намного. Но такова моя психология.

А недавно у меня появился ещё один повод для рефлексий. В палату, которуя я веду, поступили две чиксы — одна с миастенией, другая с мигренью и вегето-сосудистой дистонией. Два молодых (23–25 лет) трахопригодных организма. Обе две с района (одна с Михайловки, другая с Камышина). Причём та, что с миастенией, явно выказывала готовность сократить дистанцию общения: каждый день жаловалась мне, что во время прогулок по больничной территории к ней постоянно пристают всякие ебланы. Кому-то это может показаться ничего не значащим признаком, но в моей практике 100 % таких жалоб имело такой контекст, что типа «когда же, наконец, на меня обратит внимание настоящий пацан!?» И во всех таких случаях исходом было наше общение на уровне слизистых. Ещё один 100 % признак — когда дамочка начинает обсуждать своего мужа (в неодобрительном ключе). Опять же, все эти обсуждения закономерно заканчивались в постели. Во время таких разговоров девушки выжидающе-испытующе всматривались мне в глаза: ну когда же ты, увалень, соизволишь мне воткнуть?

Так и в этот раз — миастеничная чикса, рассказывая мне про «пристающих на улице ебланов», глядя на тормоза в белом халате (то бишь, на меня), ждала единственно верного врачебного назначения — мясного укола.