Лариса Васильева - Бессонница в аду

Под укрытием густых ветвей она опять осмотрелась, увидела, как один охранник начал спускаться с вышки, а второй наклонился над лестницей и, наверно, что-то говорил ему вслед. В ее сторону никто не смотрел, все было спокойно. Если они и глянули сюда, то, наверно, приняли чучело за нее, не зря она столько дней подряд сама лежала на том же месте. На второй вышке охранника вообще почему-то не было, по нужде, что ли, ему приспичило отойти?

Предстоял самый опасный момент — перебежать от кустов до высокой травы. Наконец Мария решилась — шмыгнула, пригнувшись, до полосы, заросшей травой, плюхнулась там на влажную землю и быстро — быстро, ползком, по-пластунски пересекла контрольку, подобралась вплотную к забору. Трава здесь была особенно высокая, больше полуметра, она наверняка скрыла беглянку от случайных взглядов.

Раньше издали щель под забором казалась ей большой, в которую легко пролезть, но сейчас было видно, что ее надо расширить и немного углубить. Мария принялась лихорадочно копать, стараясь не дергать ногами, чтобы с вышки не заметили как колышется трава. Через некоторое время потревоженная ею земля стала осыпаться наружу, похоже, там близко к забору подходил более глубокий овраг. Вскоре уже можно было просунуть голову, оставалось только чуть расширить лаз, чтобы прошли ее бедра. В этот совсем неподходящий момент Мария вспомнила старый детский анекдот про Чапаева и Анку-пулеметчицу, как они бежали от врагов из бани через трубу, и у Анки застрял таз. А Чапаев ей сказал: «Ты бы еще корыто прихватила!» Как бы ее «корыто» не застряло…

Мария сунула свое имущество под забор и попыталась протиснуться, нервно хихикнула при этом, представляя, как нелепо она будет выглядеть, если застрянет здесь… А если ей влепят пулю, то она засядет здесь надолго. Пулю в зад…

С первой попытки у нее ничего не вышло, она вернулась в исходное положение и легла на спину, так, оказалось, легче пролезть в невысокую щель. Через минуту она уже была на свободе, а поскольку ползла под забором головой вперед, то в таком же положении, даже не посмотрев, не зная, что ее ждет, оттолкнулась ногами от забора и сползла на дно небольшого оврага. По-видимому, раньше, когда ставили ограду, его засыпали землей, но дожди быстро размыли вновь насыпной грунт. Не вставая, Мария перевернулась, сунула бутылку и пакет за пазуху и с лопаткой в руке поползла дальше на коленках. Боже, как больно! Колени, оказывается, такие чувствительные! Она может сосчитать здесь каждый камешек, вот зараза, как они впиваются! Как же раньше детей наказывали, ставя в угол на колени? Это же издевательство! Стены оврага быстро росли, вскоре уже можно было идти на полусогнутых ногах. И хотя так тоже было больно, она терпела, и неуклюже приседая, двигалась вперед. И только когда овраг углубился почти на три метра, Мария распрямилась и осторожно огляделась: сзади еще виднелся забор, но смотровых вышек отсюда не было видно. Тогда она бросилась, пригибаясь бегом вперед. Овраг вскоре соединился с другим, по дну которого бежал ручеек. Вспомнив о собаках, Мария некоторое время шла по воде, чтобы сбить их со следа, если ее будут искать с собаками. Потом, выдохнувшись от быстрого бега, она присела передохнуть и привести себя в порядок. Стряхнула землю с волос, вымыла лицо и руки, а джинсы не стала трогать, пусть лучше на них земля высохнет, потом ее ототрет, а то сейчас все только сильнее размажется. Старые кроссовки пропитались водой и теперь чавкали при каждом шаге.

Она шла уже больше часа. Еще часа два ее не должны были бы хватиться, разве что по закону подлости, кто-нибудь придет в сад. Потом все соберутся на обед, но и тогда могут не заметить ее отсутствия, поскольку она иногда опаздывала, не успевала сесть со своей сменой. Хорошо, что Шура уходила, покормив высший персонал, а ее помощницы кормили остальной народ. Никто никогда не отмечал и не следил за тем, поели все или нет. Это было проблемой каждого, поскольку в другое время столовая была закрыта, а на кухню Шура никому не позволяла заходить. Если повезет, могут и за ужином не обратить внимания на ее отсутствие. Захочет ли Хан этой ночью беседовать с ней? Хорошо бы — нет…

Лопатку Мария все еще несла с собой, и сейчас она ей пригодилась: с нею оказалось проще подняться наверх, на бровку оврага. Ее тюрьму и сверху уже совсем не было видно: и бетонный забор, и вышки скрывала невысокая гора, поросшая редкими чахлыми деревцами. Вдоль кромки оврага вилась еле различимая тропинка, по ней Мария и пошла дальше, настороженно прислушиваясь ко всем звукам, готовая в случае опасности тут же, не задумываясь, скатиться вниз на дно. По тропе идти было намного легче, чем по скользким валунам на дне ущелья.