Виктор Левашов - Третья половина жизни

Так начался Талнах.

В 1961 году Указом Президиума Верховного Совета СССР за большие успехи в развитии цветной металлургии Владимиру Васильевичу Дроздову было присвоено звание Героя Социалистического Труда. В том же году он вернулся в Москву и позже стал начальником главка в Минцветмете. Директором Норильского комбината был назначен Долгих. Ему выпало строить первые талнахские рудники и решать новые, очень непростые задачи.

В январе 1967 года в Норильск прилетел молодой московский литератор Валерий Леонтьев. Этот случай, никакого значения для Норильска не имевший, для самого Леонтьева был переломной вехой в его судьбе.

Каждый год в молодости наполнен таким количеством событий, что позже их хватило бы на десятилетия. К своим тридцати годам годам Леонтьев успел закончить Технологический институт в Ленинграде, около года проработал инженером в Мончегорске на комбинате «Североникель» пока не понял, что это занятие решительно не его. Через три месяца в Ташкенте завербовался рабочим 3-го разряда в путевую машинную станцию №60. ПМС отправили в Северный Казахстан на снегозадержание. Потом была Голодная степь, работа в геодезической и почвоведческой экспедициях. Бил шурфы в раскаленной безводной степи, а в перерывах между выездами в поле пытался зацепиться в какой-нибудь из районных газет.

Леонтьев знал, что гонит его по стране. Ещё с институтских времён он был безнадёжно и безответно влюблён в студентку физико-химического факультета. Она была прелестна, как все девушки в её возрасте. И не более того. Просто она появилась в его жизни в ту пору, когда в его душе возникла потребность в кого-то влюбиться. Так утёнок, только что вылупившийся из яйца, принимает за мать первое существо, которое пройдёт мимо него. Никаких жизненных планов насчёт неё он никогда не строил, но смотрел на себя как бы её глазами. И возникало постоянное ощущение недовольства собой, своей ординарностью. Он был не интересен себе и пытался восполнить эту ущербность новыми жизненными впечатлениями. Только позже Леонтьев начал догадываться, что уже тогда он где-то подцепил инфекцию писательства, но пока эта неизлечимая болезнь проявлялась в стремлении работать в газете. В конце концов его взяли литсотрудником отдела писем в газету «Ангренская правда» в шахтёрском городке под Ташкентом. Через год он стал заведующим промышленным отделом, а ещё через некоторое время – ответственным секретарём газеты «Ленинское знамя» в райцентре Кувасай в двадцати километрах от Ферганы. Он уже пытался писать рассказы, несколько штук послал на творческий конкурс в Литературный институт, ни на что особенно не рассчитывая. И был поражён, когда ему сообщили, что конкурс он прошёл и допущен к вступительным экзаменам.

Так Леонтьев оказался в Москве в общежитии Литинститута на Бутырском хуторе – в пиджачке букле с продранным правым локтем, со стипендией 22 рубля в месяц. Проучился он там недолго, всего три семестра. В то время за пропуски лекций не отчисляли, а вычитали из стипендии. Леонтьев однажды получил один рубль семнадцать копеек. Зато можно было безвылазно сидеть в общежитии, ваяя нетленки, или зарабатывать кто как мог – внутренними рецензиями на самотёк или сценариями типа «Праздник урожая» для областного Дома народного творчества. Леонтьев ездил в командировки от журнала «Смена». Потом пришёл новый ректор, сделал посещение лекций обязательным. Леонтьев не стал ждать, пока его отчислят, ушёл сам и стал разъездным корреспондентом «Смены», где его уже хорошо знали и ценили за умение быстро и на хорошем уровне писать на темы, нужные журналу.

В «Смене» Леонтьев проработал пять лет. Он много ездил и много писал. Гонорары были большие, он купил двухкомнатную кооперативную квартиру в Тимирязевском районе, женился на москвичке из простой семьи, работавшей курьером в АПН, родил сына и написал книгу, которую начал ещё на Бутырском хуторе в общежитии Литинститута. Книга выходила трудно, было много редакторских замечаний. Леонтьев послушно вносил правку, хотя и понимал, что текст обесцвечивается, выпадают самые живые эпизоды. Но первая книга для молодого литератора – событие огромное. При этом не так и важно, какая она. Так тогда думал Леонтьев.

Книга вышла. Обмывали её в Домжуре и в ЦДЛ. Недели через две дождливой осенней ночью Леонтьев прочитал книгу на трезвую голову и понял, что сделал что-то не то. Фальшь сквозила в каждой странице. Раньше он был уверен, что разделяет то, что пишет для журнала, от того, что пишет для себя. Не разделилось. Хорошо понимающий конъюнктуру журналист в нём победил писателя с разгромным счётом. Нередкие словесные находки только усиливали это ощущение. Как будто небесталанный художник, используя всю палитру красок, нарисовал плакат «Народ и партия едины».