Лариса Васильева - Три менялы

— Так что? Теперь мои гости поедут в деревню, к вам? — поинтересовалась Матильда, оглядывая своих постояльцев.

— Твои гости? — переспросил Петрович. — Нема у нас места для гостей. Одна только горница, там мы с бабой спим, а в пристройке Степка с младшими.

— Наверно, в деревне есть какая-нибудь гостиница.

— А на шо нам гостиница? Чужие к нам не ездят.

— Что, раньше к вам не приезжали заготовители?

Петрович и Степан с сомнением переглянулись.

— Приезжали, — наконец выдавил Петрович. — Так они у председателя останавливаются. В правлении была комната для гостей, да сейчас там кладовку сделали, я сам видел, заглядывал.

— Я сейчас чайник поставлю, — вспомнила Матильда о своих обязанностях.

За столом общий разговор как-то не клеился. До Петровича все же дошло, что в этом доме, как ни странно, все решает женщина, и он, не глядя на Матильду, произнес:

— Так шо… — поколебался и добавил: — Вика, нехай мужики тут ночуют?

— Так ведь им теперь надо работать, так, Николай? Все уже здоровы, чего им зря тут сидеть…

Николай растерянно открыл рот.

— Торопиться тоже некуда, раз нам тут сидеть до лета, я успею еще переписать все на свете, — возразил Сергей.

— А у меня все деньги сгорели, не на что мне теперь закупать меха. Надо сначала связаться с компанией, что они там на это скажут — пожал плечами Саша.

Тут и Николай пришел в себя:

— У меня тоже все сгорело — все эти, как их… ну, бланки, короче, бумаги. Как мне работать? На пальцах-то я не могу объяснять.

— Так шо… пусть покуда отсыпаются здесь, а к нам завсегда можно приехать… — с облегчением сказал Петрович. — Только шо к нам ехать? Пушнины нема, тракторов мы не покупаем да и переписывать нечего: все как было, так и есть, ничего нового, только народу меньше становится, помирают старики потихоньку. Опять же, продуктов у нас лишних нету… Они же люди городские, а у нас какие харчи? Картошка да щи. Не, пусть тут ночуют.

А чего ей бояться их, если они здесь и так уже столько времени живут? Может быть, и лучше, если больше людей будет рядом. Если кто-то и приехал от Гамлета, так не все же сразу.

— Пусть ночуют…

Уладив этот вопрос, Петрович теперь тихонько переговаривался с Николаем и Сергеем, на вопросы Матильды снова не отвечал, и потому она переключилась на Степана.

Отец с сыном просидели долго, по-деревенски неторопливо беседовали, курили по очереди на крыльце, чаевничали. Пришлось их кормить и обедом. Наконец они засобирались домой. Только отъехав от усадьбы, Петрович спросил Степана:

— Ну, шо будем делать?

— Ты о чем, батя?

— Ты шо, не понял? Вика-то вовсе не Вика.

— А кто?

— А шут ее знает кто. Только Вику я хорошо помню, это не она. А девчонка настоящая, она тогда все время рядом с отцом вертелась… Шо за баба, откуда взялась? И почему девчонка называет ее матерью?

— То-то я смотрю, не похожа. Та была черненькая, а эта высокая…

— Шо ей тут надо? И хозяев нема… Жаль зима, могилу не раскопаешь: хорошо бы проверить, кто там лежит и как померли эти покойнички. Случайно ли погибли, или помог им кто …Ну хоть как, а мы с этого шо-нибудь поимеем…

— Это как, батя?

— А так, если хозяев убили, то надо узнать, кто это сделал, — пусть поделится. И эта Вика шо-то знает, раз прикидывается хозяйкой.

— А как мы узнаем, кто их убил? И чем поделятся?

Но Петрович, не отвечая ему, размышлял вслух:

— Народу там много появилось, ишь, и самолет у них упал, и вертолет… Устроили тут войну. Чего они там все крутятся? А мужики-то к нам ехать не хотели… Может, зря я их не забрал? С одной бабой-то нам легче было бы справиться. А если никто хозяев не убивал, так все равно их нету, выходит, кто первым приберет к рукам хозяйство, тот и хозяин.

— Это дом, иль шо?

— Хорошо бы дом, если Игорь на него бумаги не выправлял. А так вряд ли… Однако тут и без дома есть шо взять, — он почесал небритую щеку. — Ты в деревне лишнего не болтай никому, сами с этим управимся. Может, себе дом построим, кирпича тут много…

Николай сразу после отъезда гостей прошел следом за Матильдой на кухню и, оглянувшись, не слышит ли кто, сказал:

— Ну что, и сейчас будешь упираться? Не видели они тебя здесь раньше, это ясно, как божий день.

— А тебе не все равно? Какое тебе дело, кто я такая? Ты ехал в Сосновку, вот и отправляйся туда.

— Я тебя сразу раскусил, понял, что ты не та, не Вика. И чего ты ерепенишься? Я к тебе с добром, а ты на меня бросаешься…

— С каким добром?

— С таким: я никому не скажу, кто ты такая, а ты вернешь мне мое.