Антон Тарасов - Подводные камни

После ужина Екатерина уселась на кухне и принялась следить за каждым движением Марины. Так обычно делал Михаил, но к его присутствию Марина относилась спокойно, оно ее не напрягало, не заставляло беспрерывно оборачиваться и чувствовать себя неуютно. Екатерина покашливала. Марине казалось, что она о чем-то хочет ее спросить, но начать разговор первой не решается. Напряжение нарастало. Марина в какой-то момент собралась выругаться и прогнать Екатерину из кухни, указав на дверь. Но сообразила, что она в доме всего лишь прислуга и хозяйка здесь не она.

— Марина, я все мучаюсь одним вопросом, — первой начала Екатерина, видимо, ей все же надоело сидеть и ждать. — Можно я у вас кое о чем спрошу? Только пообещайте мне, что не обидитесь.

— Не обижусь, спрашивайте, — равнодушно ответила Марина. — Только если в чем-то меня подозреваете, то до свиданья, я разговаривать не буду, потому что не хочу с вами ссориться.

Лицо Екатерины нахмурилось, но всего на мгновение.

— Нет, ни о чем таком я спрашивать не собиралась, по крайней мере, сейчас. Это нелепо. Я хотела поинтересоваться, почему вы ни разу не озаботились своей зарплатой. Мы платим вам не так уж и много. В первые месяцы работы это понятно, что-то вроде испытательного срока. Но сейчас, когда вы уже хорошо себя зарекомендовали, вы можете обговорить с нами какие-то дополнительные условия. Например, попросить прибавить зарплату.

— Если вы действительно хотите прибавить мне зарплату, то и так прибавите, мое мнение здесь не учитывается, — резко произнесла Марина, отвернувшись, чтобы не видеть реакции Екатерины. — Это все, о чем вы хотели меня спросить? Или что-то еще? Если есть, то выкладывайте, раз уж разговор зашел. Мне еще белье развешивать.

Послышался скрип табурета. Марина обернулась: Екатерина медленно выходила из кухни, осматриваясь по сторонам и проводя пальцем по полкам в поисках пыли.

— Спокойной ночи, Марина, — бросила она.

— И вам, — вздохнула Марина.

Марину всегда удивляло, когда люди рассказывали о своих снах, особенно о тех, что были цветными. Марине мало что снилось. Какие-то урывки фраз, лица, фантазии, школьные воспоминания, отдых, иногда Волков. Но в ту ночь ей снился настоящий сон и она сама, понимая, что спит, ему удивлялось. Ей приснилось, что в дом Волковых вдруг приходит Виталик. Оказывается, они с ними знакомы. В беседке, которую Волковы использовали, чтобы прятать там от дождя шезлонг и принадлежности для мангала, Виталик и Михаил долго о чем-то спорят. Она смотрит на них из окна кухни — из него виден кусок лужайки у коттеджа, гараж и часть беседки, та, где как раз сидит Виталик. Он замечает ее в окне и шлет воздушный поцелуй, не обращая на Волкова никакого внимания. Реакцию Михаила Марина не видит, угол дома и дерево закрывают обзор. Потом Виталик заходит в дом через веранду, заходит на кухню, с яростью хватает Марину за руку, что-то кричит и тащит наверх, в кабинет к Волкову. Там на диване они занимаются любовью. Волков стоит в дверях и на все это смотрит. Когда Марина выходит из комнаты и плетется обратно на кухню, Волков дает ей пощечину. «За что? — спросила Марина. — Ведь вы знали о моем прошлом, этот человек меня любил». Волков ответил: «Я тебе верил всегда, с самого начала. Ты даже в сауну со мной ходила, вспомни! А что теперь? Противно». Виталик кому-то звонит. Они с Волковым берут Марину за руки и ведут вниз, выводят из дома. Открываются ворота, и въезжает машина, точно такая же, какая была когда-то у Виталика, только с наглухо тонированными стеклами. Из нее выходят Бадри и Вика. Вика кричит: «Привет, подруга! Помнишь, ты советовала мне взять Бадри к себе, отогреть, накормить? Спасибо тебе за совет, смотри, какой он у меня теперь». А Бадри с его легким акцентом ругается и предлагает засунуть Марину в багажник и немного покатать по городу. Багажник открывается сам по себе. Михаил и Виталик ведут Марину к машине, а она отчаянно сопротивляется, упирается ногами, плачет и кричит: «Нет, умоляю, пощадите, не надо, простите меня». Она чувствует, как слезы катятся по ее лицу ручьями, а она кричит все громче: «Да, я хотела все ваши деньги забрать и жить, как следует. И заберу, но не сейчас. Простите меня, но я не могу без денег, они должны быть мои». И все равно плачет, плачет, плачет.

— Марина, Марина, проснись сейчас же! — Волков с остервенением тряс ее за плечо.

Это было отнюдь не во сне, а наяву, потому что голос Волкова мог так реалистично звучать только наяву. Там, во сне, он был какой-то дребезжащий и бесформенный. Марина сразу уловила разницу.