Дмитрий Березин: Пару штрихов тому назад

– А теперь внимательно слушайте меня и старайтесь ничего не упустить, – сказал Эдуард, усевшись в кресло напротив Марии и закрыв лицо руками. – Я знаю, что скажу страшные и очень тяжелые для вас вещи, но не сказать их я вам не могу. Вы в опасности. И надо действовать сейчас. Я скажу так: вы должны смириться с тем, что ваш муж… он больше уже не вернется.

– Послушайте, что вы такое говорите? Он в клинике, с ним врачи…

– Дело не во врачах, дело в нем самом. Его заперли в замке с такими же, как он, художниками. Это не случайная жертва. И выбраться оттуда он не может. Точнее, может…

– Если может, то пусть возвращается. Я его жду и как без него быть, я не знаю, – у Марии подбирался комок к горлу. – А если вы все это придумали? Почему я вам должна верить? Вы просто хотите сейчас сделать так, чтобы я сдалась, поверила вам и ходила на какие-нибудь сеансы за огромные деньги. Так, скажите, сколько я вам должна? Давайте рассчитаемся и разойдемся, не будем друг у друга отнимать время.

Мария встала с кресла, открыла сумочку и стала искать кошелек. От волнения ее руки дрожали и не слушались. Прядь волос спустилась на лицо и мешала. Мария поправила волосы и в этот же момент выронила сумочку.

– Все эти ваши спектакли, – тихо сказала она, – мне надоели. Как я не верила всяким колдунам, так и не верю. Говорили мне всегда, что это только развод на деньги.

– Сядьте, – почти приказал Эдуард, привстав в кресле. – Вы никуда не уйдете, пока не выслушаете меня. И никаких денег мне не нужно. Я не беру денег, когда речь идет о здоровье или о жизни.

– А на что, простите, вы тогда живете? На что все это? – Мария показала рукой на окружающую, далеко не бедную обстановку. – Не иначе как с таких как я. Пользуетесь чужими несчастьями…

– Буду считать, что я этого не слышал. Не надо мне ваших денег. Я деньги беру только за розыск всяких пропавших предметов, угнанных машин и прочую ерунду. Но ваш случай не такой, – Эдуард понизил голос, но вдруг что было силы закричал. – Сядьте сейчас же и слушайте меня внимательно! Если с вашим мужем я уже ничего не могу исправить, то с вами и вашей дочкой сделать это просто обязан.

Мария покорно села обратно в кресло и заплакала.

– Душа вашего мужа должна навечно остаться взаперти, это жертва, которую он несет для того чтобы не страдали другие. Он думает о вас постоянно, особенно о дочке. Он пытался вернуться, но это невозможно. И когда о его попытках стало известно им, то они разрешили ему обменять себя на вас или на дочку, поставили перед выбором. И он отказался этот выбор сделать. Вы все еще не верите мне?

– Нет, не верю. Простите меня, но не верю.

– Хорошо, – Эдуард повернулся к столу и, ухватившись за край, пододвинул его поближе. – Сейчас смотрите на свечи очень внимательно.

Все происходило не так, как показывают в мистических фильмах. Эдуард взмахнул руками над пламенем свечей так, что они чуть не потухли. В тот момент, когда пламя в очередной раз дрогнуло, Мария рассмотрела фотографию мужа, лежавшую в центре стола. Она хотела что-то спросить у Эдуарда, но ей показалось, что он спит, закрыв глаза и откинувшись в кресле. Что-то подсказывало ей, что нужно поступить точно так же. Едва она закрыла глаза и попыталась представить себе мужа, его взгляд и улыбку, как этот образ превратился в ту женщину, что преследовала ее на протяжении двух дней. Эта женщина смеялась и что-то говорила, и эти слова Мария повторяла, словно свои.

– Если ты хочешь вернуть мужа, то тебе придется убить себя или дочь. Выбирай, если тебе так дорога его жизнь. Что, не выбрать? – женщина рассмеялась. – Тогда оставайтесь жить, как живете. И забудь о нем навсегда. Сожги картину, немедленно сожги картину! Ты даешь ему лишние надежды, пока есть эта картина. Сожги ее… сожги… сожги…

Перед ней проплыли образы комнаты, картины, мужа, склонившегося над ней и наносящего штрих за штрихом. «Я тебе обещаю, любимая, что закончу и отдохну», – слышала она впервые за долгое время его голос, причем настолько отчетливо, что не могла оторваться, хотела слушать и далее. Вот Евгений сидит на кухне и пьет чай, подливая в чашку из маленького заварочного чайника. Он задумчиво смотрит в окно, периодически щелкает пальцами, на которых виднеются несмытые следы краски. Он допивает чай, оставляет чашку на середине стола, возвращается в комнату, всматривается в картину и падает.