Фред Стюарт - Век

— Так, значит, ты любишь меня, — говорила Люсиль полчаса спустя, стоя у окна маленькой, заставленной пальмами оранжереи в задней части дома и разглядывая звезды. — Это, конечно, неправда.

— Нет, правда, — ответил Виктор, стоявший позади девушки, любуясь нежной линией ее шеи, женственным изгибом спины, узкой талией. — Я люблю тебя уже многие годы.

Она обернулась:

— Это было всего лишь увлечение. Наверное, мне надо рассердиться на тебя за то, что ты пытаешься вскружить мне голову. К тому же я практически обручена с Биллом Уортоном.

— Он безмозглый болван, и тебе это известно.

Она рассмеялась:

— Не очень-то лестно ты отзываешься о моем будущем муже!

Он взял обе ее руки в свои:

— Послушай, Люсиль, он тебе не подходит…

— А ты подходишь? — прервала девушка.

Виктор уловил вызов в ее голосе.

— Да, — убежденно ответил он, — я подхожу.

Он обнял Люсиль и поцеловал. Она не сопротивлялась. Ей нравилось ощущение силы, исходившее от его мускулистого тела.

— Я прошу твоей руки, — продолжал он. — Господи, как я люблю тебя, Люсиль… Выходи за меня, а не за Билла… Скажи, что станешь моей женой…

Оттолкнув его, она воскликнула:

— Ты просишь моей руки?!

Предложение вырвалось у Виктора случайно, но он не собирался брать его обратно.

— Да, я прошу тебя стать моей женой!

— Подожди минутку, дай перевести дух! Ты это серьезно? — Девушка подошла к покрашенной в белый цвет железной скамье под пальмами и села.

— Никогда в жизни я не был так серьезен, как сейчас.

— Но ты не успел даже потанцевать со мной и вдруг делаешь предложение! Это невероятно! Кроме того, я не могу выйти за тебя: дядя Огастес наверняка будет категорически против.

— Ну и пусть!

— Но если твое предложение серьезно, как я могу быть уверенной, что ты не увиваешься за моими деньгами?

— Твоими деньгами? — недоверчиво спросил Виктор.

— Мой отец богатый человек. Что же касается тебя, то, хотя мне и не известно содержание завещания дяди Огастеса, я сомневаюсь, что он сделает тебя своим наследником. Поэтому брак со мной был бы для тебя выгоден, не правда ли?

Она понимала, что причиняет ему боль, но ей нравилось это делать.

— Хочешь знать, что я думаю, Люсиль? — ответил Виктор тихо. — Влюбившись в тебя, я сделал самую большую глупость в жизни.

С этими словами он, оставив изумленную Люсиль, вышел из оранжереи. Девушка вскочила и, бросившись за Виктором, остановила его в вестибюле:

— Подожди минуточку, Виктор… Я не хотела тебя обидеть! Просто… Ты никогда меня никуда не приглашал… То есть мы не встречались, и вдруг ты делаешь мне предложение… Это смутило меня…

— Но куда бы я мог тебя пригласить, если, как тебе известно, твои излюбленные места мне не по карману?

— Глупости, ты мог бы повести меня в какой-нибудь недорогой ресторан… Я буду дома еще две недели…

У Виктора отлегло от сердца.

— Как насчет завтрашнего вечера?

— Пожалуй… — Люсиль на мгновение задумалась. На следующий день вечером она должна была идти в оперу с Биллом и его родными, но неожиданно Виктор показался намного интереснее и оперы, и самого Билла. — Хорошо, но только вдвоем. Придется солгать родителям, чтобы они не послали кого-нибудь меня сопровождать, это было бы так скучно! Недалеко от Греймерси-парк недавно открылся один ресторанчик… кажется, он называется «Чез Пол», в нем, должно быть, кормят хорошо и недорого… Давай встретимся там завтра, скажем, в восемь вечера?

Злость Виктора прошла, уступив место волнению.

— Я приду.

— И еще, Виктор, ты замечательно целуешься!

Взяв Люсиль за руку, Виктор повел ее обратно в оранжерею и снова поцеловал.

— Это могло бы стать восхитительной привычкой, — прошептала девушка.

Вдруг позади них кто-то засвистел и захлопал. Виктор выпустил из объятий Люсиль и обернулся: Родни и Артур аплодировали, стоя в дверях оранжереи.

— Продолжай, Виктор! — воскликнул Родни. — Я всегда хотел увидеть, как итальянцы занимаются любовью!

— Родни, — перебила Люсиль брата, — чтоб ты утонул в Гудзоне!

— Но у вас здорово получается! Погодите, вот узнает Билл Уортон… А почему у тебя нет мандолины, Виктор, чтобы спеть Люсиль серенаду? Разве не так поступают в Венеции? Правда, тебе не хватает гондолы…

Первым побуждением Виктора было удавить юнца, но вместо этого он сказал:

— Ты совершенно прав, Родни, жаль, что у меня нет мандолины. Поэтому… Смотри, как поступают влюбленные итальянцы.

Виктор опустился одним коленом на белый мраморный пол, простер к Люсиль руки и запел по-итальянски своим резким баритоном: