Фред Стюарт - Век

— Контрабанда спиртным?..

— Но мы не будем ввозить его в страну. Спиртное мы станем отгружать вне пределов трехмильной зоны, а уже бутлеггеры будут ввозить его. Мы — просто перевозчики, хотя я допускаю, что предприятие это довольно сомнительного характера.

— Иными словами, ты хочешь, чтобы я уговорил отца выдать тебе кредит?

— Ну, что-то вроде этого. Банк получит свою законную прибыль, мы — свою. Мы — это значит я и ты. Я хочу иметь семьдесят процентов, тебе достанется тридцать. И все законно.

— Ты не знаешь моего отца. Если он увидит твое имя…

— Дорогой Дрю, мое имя нигде не появится, так же как и твое. «Грэхэм-Хоуэллс лайн» будет куплена канадской фирмой, базирующейся в Квебеке. Я могу предоставить безупречные имена и рекомендации. Твой отец ничего не заподозрит.

Дрю задумался. Он совершенно ясно сознавал, что все это предприятие — мошенничество, что его успех зависит от того, как им удастся использовать уязвимое место отца — самого Дрю. Но у этого проекта был еще один не менее соблазнительный аспект: с его помощью Дрю сможет контролировать отца, а не наоборот. К тому же все это было законно — или достаточно законно, и, несомненно, выгодно для банка и для него лично.

— Я думаю, — наконец произнес он, — что соотношение должно быть шестьдесят к сорока.

Серж Виттгенштайн улыбнулся:

— Мой дорогой Дрю, мы с тобой очень похожи. Шестьдесят пять — тридцать пять.

Дрю протянул ему руку через карточный стол, и они обменялись рукопожатием.

Спустя десять дней Дрю представил отцу папку с бумагами о кредите, присовокупив к ней свою собственную рекомендацию, одобряющую его выдачу.

— Я проверил франко-канадскую инвестиционную группу, которая покупает «Грэхэм-Хоуэллс», — сказал Дрю. — Это первоклассная фирма в Квебеке. Как я говорил тебе, они собираются обратиться за кредитом в банк «Барклай», но, если мы перехватим их, я думаю, для нас это будет удачей. И для меня тоже.

— Согласен. Я просмотрю бумаги.

— Не хочу торопить тебя, отец. Но они хотели бы получить ответ к пятнице.

— Я дам его раньше.

— Спасибо.

После того как Дрю вышел, Виктор в течение нескольких минут изучал документы. Потом обратился к секретарше:

— Свяжите меня, пожалуйста, с Фрэнком Притчардом из «Притчард стимшип лайн». Потом я хотел бы поговорить с Эллсвортом Синглтоном из детективного агентства «Пинкертон».

— Да, мистер Виктор.

Если подозрения Виктора насчет этого дела были верны, то здесь угадывался знакомый ему почерк…

На следующий день за ленчем в Клубе банкиров Виктор задал Фрэнку Притчарду один вопрос:

— Зачем кому бы то ни было платить пятнадцать миллионов долларов за грузовые суда, которые, насколько я понял, уже превратились в ржавые посудины?

Председатель «Притчард стимшип лайн», который в прошлом получал через Виктора кредиты, неторопливо ел свой луковый суп-пюре.

— Вы имеете в виду «Грэхэм-Хоуэллс лайн»?

— Да.

— Тогда ответ простой. Я слышал, что бутлеггеры пытаются купить эту компанию, чтобы ввозить в страну шотландское виски. Очевидно, спрос на нее так велик, что хозяева взвинтили цену. Сама компания не стоит и половины этих денег.

Виктор вздохнул:

— Я боялся именно этого. А какие именно бутлеггеры замешаны в этом деле?

— Я не эксперт по вопросам преступности. Но, очевидно, это крупные акулы. Вы хотите сказать, что «Декстер-банк» рассматривает возможность финансирования бандитов?

— Ни за что на свете.

Ответ Виктора прозвучал так резко, что Фрэнк Притчард взглянул на него с удивлением.

Эллсворт Синглтон был добродушным мужчиной среднего роста, курившим одну сигарету за другой. Ему было сорок семь лет, он работал в детективном агентстве «Пинкертон» уже двадцать три года и считался одним из местных экспертов по преступному миру. Он пожал Виктору руку, сел, закурил «Кэмел» и спросил:

— Чем я могу помочь вам, мистер Декстер?

— Кто пытается купить компанию «Грэхэм-Хоуэллс»?

— По моим источникам, имеются три главных покупателя. Два — в Нью-Йорке, один — в Чикаго. В Чикаго это Аль Капоне, здесь — Оуни Мэдден и Винни Тацци.

Наступило продолжительное молчание.

— Когда Тацци вышел из тюрьмы? — наконец спросил Виктор.

— Сейчас посчитаем. Впервые он попал в тюрьму более двадцати лет назад за кражу драгоценностей. Я припоминаю, что он пытался ограбить ювелирный магазин рядом с «Уолдорфом»…

— «Жерар и сыновья», — прервал его Виктор. — Это было в 1903 году. Он и его сообщник Джанни Диффата получили двенадцать лет тюрьмы. Диффата погиб в тюремной драке через несколько лет. Тацци, насколько я знаю, отсидел полный срок.