Фред Стюарт - Век

Паоло Монтекатини и раньше продавал ювелирные изделия членам правительства. Он знал, что Италия так уж устроена. Как итальянец Паоло Монтекатини считал коррупцию прискорбным явлением. Но как деловой человек он не собирался терять источник дохода.

Они поужинали в маленьком ресторанчике на пьяцца дель Пополо. Нанда Монтекатини была очарована Фаусто; ничто в его речах не свидетельствовало о той ужасной репутации, которую он имел в Риме. Ее мать была потрясена, когда он пригласил Нанду на ужин, и настаивала на том, чтобы сопровождать их. Нанда устроила сцену, заявив, что дуэньи сейчас не в моде. Ее отец, Паоло, очевидно лелея надежду на брак своей дочери с сыном княгини Сильвии, поддержал Нанду, поэтому ей было разрешено поехать ужинать с Фаусто без эскорта.

Ее неудержимо притягивала великолепная животная сила, чувствовавшаяся в Фаусто, но она была воспитана в строгих правилах. Поэтому, когда он обнял ее на заднем сиденье такси, она подумала, что мать, скорее всего, была права.

Нанда позволила ему поцеловать себя. Однако, когда его рука скользнула вниз, она перепугалась.

— Не надо, — прошептала она.

— Замолчи.

— Фаусто, пожалуйста!

Таксист, услышав шум, обернулся:

— Эй, только не в моем такси!

— Поезжай, — приказал Фаусто.

— Но куда? Вы же не назвали адреса!

— Просто не останавливайся. Получишь хорошие чаевые.

Таксист пожал плечами и повиновался.

Нанда поняла, что с ней происходит немыслимая вещь: он пытается изнасиловать ее прямо в такси. Его руки пытались под юбкой стянуть с нее трусики. Она начала колотить его кулаками по голове, но это не помогло. Тогда Нанда ударила его коленом, и Фаусто, взвыв от боли, сполз на пол и застонал.

— Черт возьми, мне не нужно убийств в моей машине! — закричал таксист. — Ладно, ты можешь поупражняться с ней, но не убивай!

— Отвезите меня домой, — сказала Нанда, пораженная собственным хладнокровием. — Бульвар Бруно, дом шестнадцать.

Фаусто медленно заполз на сиденье машины.

— Ну подожди, — прошипел он, — я запомню это.

— Ты отвратителен, — сдавленным голосом произнесла она. — Ты именно такой, как они о тебе говорят, — свинья! Я не хочу больше видеть тебя.

Фаусто съежился в углу, все еще потирая ушибленное место, и не отрывал от нее глаз, теперь он желал ее еще больше. Ему не было стыдно за свое поведение, его просто приводил в ярость собственный просчет. Ему говорили, что еврейские девушки — большие любительницы такого рода развлечений. Очевидно, это было не так.

— Я прошу прощения, — сказал он, — это больше не повторится.

Нанда молчала. Она сидела прямо, вцепившись в свою шиншилловую накидку, и глядела в окно машины.

— Ты поужинаешь со мной завтра вечером? — спросил он.

Она не ответила.

— Я заеду за тобой в семь часов.

Молчание.

— Я поведу тебя в «Гранд», поэтому надень свое лучшее платье.

Нанда взорвалась:

— Если у тебя хватит наглости приехать ко мне домой, тебе придется взломать дверь, чтобы попасть внутрь!

— Хорошо, — ухмыльнулся он, — я взломаю дверь.

Она едва сдерживала гнев, но про себя подумала, что в его нападении на нее было что-то ужасно возбуждающее. Да, это было отвратительно, оскорбительно, унизительно, но…

— Тебе не надо будет взламывать дверь, — наконец произнесла она.

Нанда снова повернулась к окну, ненавидя себя за то, что поддалась тому, что было самой примитивной частью ее натуры. Но, к сожалению, и самой сильной…

— Благословите меня, отец, ибо я согрешил, — сказал священник Антонио Спада, сидевший в напряжении в темной исповедальне Сикстинской капеллы. Через решетку он смутно видел ястребиный профиль кардинала дель Аква. После того как Антонио провел несколько мучительных ночей в своей крошечной комнате во Дворце Ватикана, он попросил его преосвященство принять его исповедь. Старик согласился сделать это, хотя просьба Антонио привела его в замешательство.

Как он и обещал княгине Сильвии семь лет назад, кардинал взял Тони под свое покровительство после того, как тот закончил курс семинарии и принял духовный сан. Почти не скрывая своего расположения к Тони, кардинал ввел его в число своих приближенных. Он давал ему различные поручения, которые тот добросовестно, а порой и блестяще выполнял. До сих пор не было и намека на какие-либо осложнения, по крайней мере насколько было известно кардиналу. И вот теперь эта просьба принять от него исповедь…

Кардинал поправил наплечник и подождал, пока Тони начнет исповедоваться.