Элеонора Долгилевич - Яблоки на асфальте

— Эй, наверху, ты меня повесил! Перекусишь талию — ответишь.

— Самошечча! Шестой этаж! Да я бы — ни за что!

— Шорты широкие, снизу все видно и поддувает.

— Ты о чём? Я б тебе дверь выбил!

«Ха! А я тебе — зубы».

— Ага, новый замок — это триста пятьдесят рэ. И слесарю на лапу двести. А утром на работу. Отпрашиваться?!

— Работа — тьфу! Жизнь дороже.

— Жизнь на улице, в петле? Верёвку зря не намылил — пополам меня рубит.

— Шутки шутишь?!

— Не до шуток: пятьдесят одно кило и фунт лиха держишь!

Тишина. Похрипеть ему, что ли… с рыком:

— Эй, я задыхаюсь! — и кашляю: — Ках-хы… х-хр-р…

Спутались. Она:

— Отпускай, чуть-чуть осталось. Я держу.

Вот! Правой с батманом уже на перегородке. Туська надул хвост и растопырился.

— Ты что, зверёк? И без тебя напугана почти! — Левой к нему в фуэте на балконную этажерку: — Туся, Тусенька… — Узнал, шерсть опустил. Спрыгнула. Высунулась из балкона: — Всё хорошо! Я дома! Кидайте!

Кручу сброшенные хвосты, верёвка сухая, а я взопрела — вся, будто спустилась с шестнадцатого. Концы скрутила, а с талии никак. Закинула на плечо. Так… что бы им подарить? Порысить на полках. Нашла. «Том Сойер», новый, в супере, на лощёной бумаге, высокой печатью, с ярким оформлением. Па-ахнет…

Снова двадцать восьмая дверь. Открытая. Мальчик взял книгу и ушёл рассматривать. Она улыбается. А мент хороший. Рукастый. Не зря мне в потолок ежедневно стучит. Все верёвки от меня отвинтил.

Дубль два.

Снова дома. Ключи тоже.

— Туська, не нюхай — я в душ.

Душ-ш… Что-то он дрож-жит. Нет, это не он. Это мои руки. Письмо Калине не получится. Зато вечерок — с экшеном.

Назавтра купила конфет, разных, и отнесла соседу.

В следующий раз он взял новую верёвку, длинную. Без узлов было удобно. И быстро. Взопрела только под мышками. Туська на балконе встретил приветливо-привычно.

На конечной — «Дачной» остановке собралось, посчитала, восемь человек. Со мной больше. Урожайных вёдер, сеток у них сверх посадочных мест. У меня тоже два увесистых пакета. С яблоками. Подкузьмил Пал Иваныч, сосед по даче: разок легонько стряхнул деревце — «зря, что ль, приехала, вот и повезёшь домой». Сначала засыпал объёмистый рюкзак и запряг, но тот перевесил и свалил меня навзничь сидючи.

— Весу, что ль, в тебе вовсе нету?

— Есть. Пятьдесят одно с довеском. Если сильно наемся, то прибавится, наверное, ещё одно кагэ. Но ненадолго.

— Дачу поэтому тебе с такой… ках-хы… талией заводить нельзя — переломисся. Продай. В ста метрах пруд, садик у тебя молодой, здоровый, два куста смородины, тёрну — засыпано. Даже грядка ландышу, на запах да на лекарство. В углу у ворот сирень вон как рассыпалась-разлилась. Бабка моя ломала два раза — любит. Ёмкость для запасу воды вон какая агромадная — только чуть заварить. Весной будут ходить-обсматривать — оторвут с руками.

…А ручонки дрожат. С гудом. Шланги с водой грузные, с тяжеленным потягом. Но когда сжимаешь краешек со всей силы пальцами, направляешь на ветки — радуга светится. Переливчато сверкает через крону всего дерева. Как в Радивилове моей юности: после дождей за речкой Слонивкой, перед самым Бродским лесом, всегда сказочно являлась радуга через весь горизонт, изгибаясь цветным прозрачным коромыслом, как царской короной. Но… далёкая и недосягаемая. А моя, маленькая, — рядом, на глазах. Можно дотронуться свободной рукой, поиграть водно-лазурными лучами, пожмуриться, посмотреть на неё близко, подышать ею…

— Ты что делаешь? Здесь уже хватит вливать! — Это Иваныч. Заглянул проверить мою неопытность. — У тебя пять шлангов. Все краны твои я прикрутил в прошлый раз и полил. Смотри: один кладёшь сюда, под виноград, второй под ту сливу и так пристраиваешь все пять. Постепенно.

Забрёхалась вся! Мокрая. Ты что — играться сюда приехала? Здесь работать надо. Переодеться есть в сухое?

— Есть.

— Вот вольёшь, как я показал, — на две недели хватит. Абрикосов у тебя очень много. Продам ведра три-четыре. Половину тебе выручу. Всё какой рупь на дорогу будет.

«Хм… рупь. Все рубли на дачурку ушли. Зато опередила всех желающих молодых пенсионеров с машинёшками».

…Время — по расписанию, но автобус-э, экспресс с вокзала, за нами не пришёл. Кудесниковые достижения техники менее надёжны чудес природы.

Приехали маршрутки, почему-то две сразу. Все дружно отказались — дорого. Охи женщин и бабулек. Мужчины в сторону — курить и ждать следующего транспорта.