Дмитрий Каралис - В поисках утраченных предков (сборник)

Я ему говорю: «Ты приедешь ко мне в Прагу — я посажу тебя на кухне, а сама буду работать, я деловая женщина. Тебе понравится?»

Один раз повез меня в магазин — мебель для материнской виллы посмотреть, хотел заменить. Два часа там прокопался, все дискаунт, скидку требовал. Я стою, как дура, и слушаю весь этот восточный базар. Развернулась, пошла в бар мороженое есть. Домой приехали, он весь вечер с сердцем пролежал: «Все равно я их дожму… Если бы ты меня не бросила, они бы уступили…»

Потом как-то спрашивает: «Почему ты никогда не проявляешь инициативы к сексу? Почему всегда я должен начинать?» Ну не дурак ли?

— А сколько ему лет?

— Пятьдесят три. Но ты же видел, как он выглядит? Горбик такой сутулый. Да мужик и в семьдесят лет мужик, если душа есть. А потом стала убираться — шприцы в тумбочке нашла. Больной, думаю, что ли?..

Короче, я ему говорю: «Поменяй мне билет, я хочу улететь пораньше». Оказалось, надо двадцать процентов доплачивать — он увильнул. Я вещи собрала, он приходит с работы. «Отвези, — говорю, — меня в отель». Что, как, почему? Постарайся, говорю, догадаться сам. «Сейчас, — говорит, — рыбного супчику поедим, ты успокоишься, не надо нервничать». — «Ладно, — говорю, — ешь». Он поел и в постель меня тянет. Я на него так посмотрела, что он сразу руки убрал.

«Вези, — говорю, — в отель!» — «В какой? В мой неудобно…» — «В самый лучший, на набережной. Рядом с казино!» — «А у тебя денег хватит?» — «К тебе занимать не приду. Ты все равно не дашь». Смотрю, успокоился. «Вот тебе, бананчики вот тебе яблочко…» Отвез. «Думаю, ты успокоишься и через два дня вернешься».

Медведев, склонив голову, мрачно слушал.

— А до этого еще срамнее было! Стала я квартиру прибирать и нашла в запертой кладовке надувную женщину из секс-шопа. Как живая! И на меня немного похожа. И даже духами пахнет. Цепочка серебряная на шее… И так гадко стало!.. Вот, думаю, и меня также хочет запереть в своей клетке. Уложила ее аккуратненько на место — лежи, подруга. Ключик на место, и решила, что пора отчаливать.

Медведев выпрямился, рассеянно глянул по сторонам. Беззвучно постучал пальцами по скатерти.

Принесли блестящий кофейник, мороженое, Оксана еще раз махнула рукой, ставя точку в рассказе, взялась разливать по чашечкам горячий кофе: «Только ты не вздумай опять сам платить — у меня деньги есть…» Медведев сказал просто: «Я тебя приглашал, я и заплачу. Не дури».

Тайна перестала быть тайной. Просто, искренне, убедительно…

— Но убил он меня не этим, — она никак не могла выбраться из темного леса воспоминаний. — Меня убило другое. «Можно, — говорю, — я маме позвоню?» — «Можно, — кивает. — Но только полминуты». Я ему на прощание только и сказала: «Розалис, ты не джентльмен!»

— Может, все еще образуется? — Медведев высыпал в чашку сахар и водил ложечкой.

— Нет. Не хочу. — Она высоко подняла голову и стала смотреть, как из президиума. — Ничего… Отдохну, позагораю, фруктов поем…

— Розалис знает, в каком ты отеле? — глядя перед собой, спросил Медведев.

— Конечно, — пожала плечами Оксана. — Он меня сам и перевозил. — Она стала крутить плоский треугольник перстня, и Медведев осторожно высыпал в ее чашку сахар. — У меня все эти дни такое ощущение было, будто я в дерьме вывалялась… И назад лететь тяжко — маме все объяснять, и отпуск терять не хочется. Ведь когда мы с тобой встретились, я шла в авиакассу билет менять… Улететь хотела.

Медведев повернулся и молча посмотрел на Оксану поверх очков.

— Не знаю, — она крутила перстень, словно хотела снять его, и не замечала взгляда Медведева. — Может, еще сдам.

— Пойдем, потанцуем, — тихо сказал Медведев и накрыл своей ладонью пальцы Оксаны. Они замерли.

— Ты же не умеешь?

— Я лгал…

Машина легко взлетала на горушки, хорошо вписывалась на скорости в поворот, тормоза хватали мгновенно, и Медведев, выключив приемник, напевал шлягер своей молодости про птицу счастья завтрашнего дня… Пел он отвратительно, коверкая мотив, но, как заметила Оксана, с душой. Она смотрела в приоткрытое окно и сверялась с картой. Они ехали в Ущелье Бабочек — проверить, есть ли там бабочки.

Медведев подзабыл слова последнего куплета и решил вспомнить мифологию с историей:

— Вот ты знаешь, что коренные жители Родоса, например, наша уборщица Анатолия и бухгалтер Спирос — потомки бога солнца Гелиоса? — он глянул на Оксану, и она улыбнулась. — Это абсолютно точно, они показывали мне свои паспорта. Их предки в дотуристические времена жили тут припеваючи — горланили веселые песенки, водили хороводы, сочиняли эротические поэмы, придумывали орудия труда, пословицы и афоризмы. Достаточно взглянуть, как Анатолия по утрам убирает дворик и заваривает для нас кофе, чтобы убедиться, что именно ее предки изрекли много веков назад: «Дело мастера боится» и «Всего в меру». А стоило бы тебе увидеть, как вчера Спирос пять раз пересчитывал деньги, прежде чем их мне выдать, ты бы сразу догадалась — в его роду был мудрец, придумавший изречение: «Держать контроль над собой». — Медведев обогнал на спуске молочный фургончик и пустил машину накатом. В окнах гудел ветер, свистела, рассекая голубой воздух, антенна. — Но еще раньше тут жили дети бога моря — Посейдона. Их было несколько братьев и одна сестрица — Родос. Н-да. — Он задумчиво похлопал рукой по баранке. — Жили и жили. Но однажды богиня Афродита, проезжая на остров Кипр, попросилась к ним отдохнуть с дороги. Может, ее там укачало на корабле. Или она по воздуху путешествовала — не знаю… А эти гордые дурачки и говорят: нам, дескать, плевать, что вы богиня, мы сами дети Посейдона, катитесь, мадам, колбаской… Что такое гнев богини — объяснять не надо… — Медведев замолчал, вписываясь в крутой поворот у скалы.