Дмитрий Каралис - В поисках утраченных предков (сборник)

Холодным декабрьским вечером, когда на крышах гремело железо и в подворотнях завывал ветер, я вытащил из почтового ящика письмо со штемпелем городского ЗАГСа.

В письме сообщалось: найдена интересующая вас актовая запись о смерти Каралис Ольги Николаевны за 1929 г. За разъяснениями обращайтесь в ЗАГС Петроградского района.

Ольга Николаевна была моей бабушкой. Но почему запись о смерти датирована 1929-м, а не 1939-м годом? Описка?..

…Еще летом я позвонил в городское управление загса и спросил, каким образом можно заказать поиск свидетельства о смерти бабушки, если известны предположительные годы ее смерти.

— До революции семнадцатого года или после?

— После! Где-то в районе тридцатых годов…

— Легко! — ответил мне молодой стремительный голос. — Пишите запрос! Госпошлина за розыск и повторную выдачу свидетельства — сорок один рубль семьдесят пять копеек!

Я вновь подступился с расспросами к старшей сестре.

— Сейчас тебе скажу, когда умерла бабушка, — задумалась сестра на другом конце провода. — Значит, так…

Она поведала мне тягостную историю, как бабушка лежала на сундуке в нашей квартире на 2-й Советской улице и умирала от рака.

— Какой же это год был? — не веря ее памяти, спросил я.

— Сейчас скажу, — сестра, родившаяся в 1937-м, принялась за вычисления. — Наверное, году в тридцать девятом, сороковом…

— Тебе же тогда было два-три года! Как ты можешь помнить!

— А что ты думаешь! Я еще и не такое помню!

Аберрация памяти. У меня такое бывает — сочинишь рассказ и сам в него веришь. Особенно после того, как его напечатают. Быть может, сестра пользовалась чьими-то воспоминаниями, рассказами, подслушала что-то в детстве и ей запомнилось. Не будем ее винить — у каждого свое восприятие времени и событий.

Я указал годы возможной смерти бабушки чуть пошире — 1939–1941 и отправил запрос.

И вот — ответ. Я подъехал к старинному особняку на Петровской набережной. Мела поземка. Я курил в машине у крыльца величественного здания и ждал окончания санитарного часа. Приехал я в неурочное время — отдел хранения и выдачи документов по пятницам не принимал. Пятница — день свадеб, известно всем, кроме меня. Шуршали целлофаном букеты, сверкали зеркала. Мелькали расчески и цокали каблучки.

Поднялся на четвертый этаж, заглянул в нужную дверь.

За столом сидела немолодая женщина с усталым лицом. Я быстро наговорил комплиментов ее тяжелой работе, ей лично и покаялся в своей недисциплинированности. Сказал, что встал мой семейный роман — я писатель, ищу свою бабушку и все такое прочее. Снизойдите!..

Женщина потеплела и снизошла. Она прочла бумажку с ответом на мой запрос и попросила документы. Протянул паспорт и писательское удостоверение. Женщина поднялась и скрылась за опрятными стеллажами.

Принесла гроссбух. Раскрыла.

— Помню этот запрос. Нашли случайно. Вы неправильно указали возможные годы смерти — тридцать седьмой, кажется. Пошла искать и случайно взяла журнал за двадцать седьмой — двадцать девятый. Открыла прямо на этой записи, — она хлопнула костяшками пальцев по выцветшим страницам. — Вам повезло! А вы уверены, что это ваша бабушка?

— А что там написано? — я пытался прочитать строчки вверх ногами.

— А как звали вашу бабушку? — задала встречный вопрос женщина.

— Ольга Николаевна.

— А где она жила?

Я принялся рассказывать все, что знал. Бабушка жила в Парголове, работала воспитателем в приюте… Дедушка в семнадцатом году жил на Невском проспекте. Немного же я мог сообщить о своей бабуле, умершей за двадцать лет до моего рождения.

— Можно это посмотреть? — я деликатно кивнул на раскрытый гроссбух.

— А кто такой Каралис Николай Павлович? — она словно и не слышала моего вопроса.

— Мой отец! А что там про него?

— А где он жил?

— Да в разных местах жил… — я пожал плечами и развел руками. На коленях у меня лежал портфель.

— А кто у вас жил в Тамбове?

— Многие. И мать жила, и отец жил, и дед с бабкой по материнской линии…

Ответ ее удовлетворил, и она развернула ко мне книгу с выцветшими зеленоватыми страницами.

Я несколько раз прочитал чернильную запись.

— С этого можно сделать ксерокс?

— Это мы не выдаем. И ксерокса нет. Это актовая запись о смерти. Мы можем выдать только копию свидетельства.

Я покивал.

И торопливо принялся переписывать:

«…Каралис Ольга Николаевна, умерла 26 ноября 1929 года.

44 года. Русская.

Место смерти: Рентгенологический институт.