Питер Абрахамс: Живущие в ночи. Чрезвычайное положение

Конечно, и это не была официальная делегация. Дипломатических отношений у нашей страны с Южно-Африканской Республикой — тогда еще Южно-Африканским Союзом — не существует. Получить паспорта для выезда в Москву было невозможно, к большинство южноафриканцев приехало к нам, не сообщая об этом своим властям.

Во время самого фестиваля южноафриканцы познакомились в Москве с преподавателем основ марксизма-ленинизма одного из вузов. Они в один голос заявили, что давно мечтали потолковать с «профессором марксизма» и засыпали его вопросами. Первым тогда взял слово молодой индиец из Наталя. Он спросил:

— А вот мы, живущие в Южной Африке индийцы, можем мы построить для себя социалистическое общество?

Он не спросил: «Можно ли в моем государстве построить социализм?» Или: «Могут ли народы нашей страны построить социализм?» Он сказал именно об индийцах, которые составляют лишь три процента населения Южно-Африканской Республики и живут отнюдь не в каком-то отдельном районе, а среди белых, черных и цветных.

Я тогда присутствовал при этой беседе и был поражен. Каким же отчужденным от остальных жителей Южной Африки считав свой народ этот молодой парень, если в его голове вопрос мог принять подобную форму!

В чем же причины такого отчуждения?

Ведь индийцы живут на Юге Африки давно. Больше ста лет прошло с тех пор, как англичане привезли их в Наталь для работы на сахарных плантациях. Индийцы оказались в Южной Африке не по своей воле и не по воле африканцев, их судьбу решили властители Британской империи. Но уже для нескольких поколение индийцев Южная Африка стала родиной, они отдают ей свои труд и талант. Именно в Натале еще в девяностых годах прошлого века начинал свою политическую деятельность М. Ганди. Он создал там Индийский конгресс Наталя и выступил с идеями ненасильственного сопротивления, которые оказали потом большое влияние на политические организации не только в Индии, но и во многих странах Африки.

И все-таки отчуждение было явным.

А многие факты говорят не просто об отчуждении. На протяжении десятилетий в Натале время от времени происходили погромы, толпы зулусов нападали на индийские районы, громили дома и магазины. Во время погрома в январе 1949 года в крупнейшем городе Наталя — Дурбане полтораста человек было убито, а раненых оказалось в несколько раз больше. Погромы провоцировались властями, которые хотели отвести гнев африканцев от себя, обратить его против индийцев.

Травля индийцев, использование и разжигание предрассудков стали на Юге Африки традиционной частью официальной политики.

Ганди писал: «В Южной Африке мы получили кличку «кули», В Индии слово «кули» означает только носильщика и возчика, но в Южной Африке это слово приобрело презрительное значение. Оно означает там то же самое, что у нас «пария» или «неприкасаемый», а кварталы, отведенные для «кули», называются «поселком для кули».

В печати широко пропагандировались такие лозунги: «Индийцы — нечестные торговцы», «Индийцы слишком плодовиты, они грозят подавить вас своей численностью», «Индийцы нарушают мир в Южной Африке тем, что ездят в Индию со своими жалобами», «Индийцам нет места здесь, пусть отправляются обратно в Индию».

Сотни тысяч индийцев по-прежнему работают на плантациях и ютятся в трущобах. О жизни большинства индийцев Дурбана швейцарский журналист Жан Виллен еще недавно рассказывал так:

«Как раз там, где асфальтированное шоссе утрачивает свой блеск и ширину, там, где, смущенное своим убожеством, оно начинает извиваться и вилять из стороны а сторону, лежит Индийская долина. Еще минуту назад свежий и чистый воздух стал сырым и удушливым. Удушливым потому, что гряда холмов преграждает доступ морским ветрам, несущим прохладу. Сырым потому, что по глинистым склонам долины из двадцати тысяч нагроможденных друг на друга и не имеющих канализации хижин стекает двадцать тысяч зловонных потоков.

Деревянная конура мистера Сингха прилепилась почти к отвесному склону холма с фантастической дерзостью, которая сделала бы честь рыцарскому замку. Лишь могучий эвкалипт не дает ей раздавить стоящее на сваях и еще более фантастическое жилище мистера Четти. И тут же, под обиталищем мистера Четти, разместился в раскаленном, как духовая печь, гараже из гофрированного железа мистер Хаккили со своей семьей. А еще ниже и наискосок от этой пышущей жаром коробки расположен особняк мистера Говендера — он же упаковочный ящик для трактора, крытый заплатами из толя и утепленный паклей. Короче говоря, все эти жилища маленьких людей так нагромождены одно на другое, что мистер Четти, пожелай он этого, мог бы, лежа в кровати, без особого труда плюнуть через высокогорные владения мистера Хаккили прямо в трубу мистера Говендера».