Леонид Могилев - Клон

— А сейчас?

— Оставь машину где-нибудь, позвони в райотдел, чтоб забрали, сам спрячься. Пойдешь сегодня к своим — беду накличешь.

— Ну прощайте.

— Прощай, парень.

В аэропорт он, естественно, не поехал. Выпил бутылку пива в три глотка, прямо у ларька, посидел на скамеечке.

И… решил вернуться туда… где причины и следствия. Где концы, которые в воду.

А потом победителей судить не будут. Или судить будет некого.

Поездами, самолетами, автотранспортом и прочими легальными и комфортными способами ему до гор этих и равнин не добраться. Отловят и вернут. Решение пришло как-то сразу. Улетал он с Северного, на военно-транспортном. Экипаж Калинова. Здесь аэродром Чкаловский. Там его никак не ждут, а добраться до самолета можно. В прошлый раз провели с особым почетом и скрытностью. Калинов челночит через день. Шанс есть.

До Москвы добирался электричками. Там не удержался, позвонил на квартиру человека, которому не мог не доверять.

— Славка! С тобой все в порядке?

— Со мной-то все. А как теперь быть? Сдали меня? — осторожно сложил слова в фразу. Сейчас каждая запятая была свинцовая, как пуля в «калаше». Расстрельные сейчас были знаки препинания.

— Мы сейчас разбираемся. Так что брат… ты откуда звонишь?

— Я неподалеку.

— Куда сейчас?

— Домой, — соврал Старков.

— В каком смысле?

— В профилакторий.

— Давай. Тебе отлежаться нужно. Куда машину прислать?

— К метро «Таганская», через час.

— Ты что? Мне, что ли, не веришь?

— Этого быть не может в принципе. Там лейтенант мне помог. Отмажьте парня. Иваном звать.

— Да не помогу я ему.

— Почему?

— Из «мухи» расстреляли машину. Только тебя в ней уже не было.

— Жаль.

— Ты мне не нравишься.

— Я сам себе не нравлюсь. Ну, до скорого, Михалыч.

И отключил трубку.

На аэродроме все прошло блестяще. Ему повезло, и Калинов оказался под парами. Его самолет вылетал в ноль часов ноль минут. Пройти на летное поле удалось без лишних вопросов, и в воздухе, сидя в салоне, посреди ящиков с совершенно необходимыми сейчас нашим вещами, наблюдая, как сопровождающие прапорщики гоняют по кругу флягу, роются в банках с тушенкой, он протянул руку, и ему дали отхлебнуть спирта, градусов шестидесяти. Потом протянули краюшку, намазанную свиным мясом, потом уснул ненадолго, потом увидел в иллюминаторы предгорья Кавказа. Он возвращался вопреки всем правилам и уставам.

Рано утром на попутном «уазике» он добрался до последнего нашего блока и вышел.

Первый чеченский пост находился в пяти километрах, а сейчас он шел по нейтральной полосе. Здесь нужно было опасаться растяжек. А они гораздо проще, чем люди.

«— Где проживали в Алма-Ате?

— В „Орбите“.

— Это что?

— Микрорайон.

— Улица?

— Правды.

— Ну вот и чудненько. Номер дома?

— Шесть.

— Берите авторучку, лист бумаги, рисуйте.

— Что?

— Микрорайон. С чем пересекается улица Правды?

— Мельникайте, Саина.

— Река далеко?

— Большая Алмаатинка. Параллельно Навои. У меня этаж десятый был. Я ее из окна видел.

— Что еще было поблизости?

— Микрорайоны с номерами. Как в Самаре.

— А кинотеатр какой поближе?

— „Мир“. На Дежнева, 23.

— Дверь у тебя какого цвета?

— Дверь у меня была обита коричневым дерматином. Звонок — птичья трель».

Срочно. Конфиденциально

Ранее был осужден (условно) за хранение огнестрельного оружия. Пальцевые отпечатки идентичны дактокартам хранения в центральной картотеке МВД. Показания проверяемого вами Старкова по Алма-Ате, Самаре, Тарту, Йыхви и Кохтла-Ярве проверены по линии МВД. Фотографии Старкова соответствуют найденным по прежним местам пребывания и проживания и находящимся в личных делах и архивах. Старков действительно является тем, за кого себя выдает. Связей в преступном мире не выявлено. По местам службы и работы характеризовался положительно, за исключением фирмы «Сигма». Во время службы в Тартуском гарнизоне, по имеющимся данным, был лично знаком с Джохаром Дудаевым, неоднократно бывал у него на квартире.

Вся эта история началась с дури. Она началась даже не в ту чудную новогоднюю ночь, а раньше. Женщину эту я встретил именно тогда, а то что было после, уже судьба и звездное толковище.

Абсолютное правило — любое большое и безупречно продуманное дело губится из-за чепухи, из-за дуновения ветра или кривой усмешки буфетчицы и последовавшей за ней цепи неосторожностей. Бен Ладен, Хаттаб, транснациональные корпорации, смена общественно-политического строя и «кидалово» шестой части суши — это одна цепь событий. А для простого маленького человека — своя цепочка. Чет, нечет, встретил, не встретил, вышло или нет. А потом человек попадает в маховик чудовищной машины, между шестеренок и валов, и кажется — должен быть раздавлен и сметен. Но или пряжка ремня клинит, или кости крепкие слишком, или падение напряжения в сети — и жуткий механизм останавливается и дает сбой. И человек, даже полураздавленный, что-нибудь да значит. И меняются глобальные планы, переносятся роковые сроки, и настают иные времена. Это — как птица, попавшая в турбину авиалайнера.