Э. Бушан - Вторая жена

Феликс вывернулся из моих объятий и подошел к окну.

— Непослушный папа, — сказал он сердито.

— Папа не шалил, — сказала я Феликсу. — Он ничего не мог поделать.

— Непослушный, озорной, — повторил Феликс. Потом он сказал, — смотри, там Тигр сидит на улице.

— Вернись, Феликс.

Но он покачал головой и продолжал упрямо стоять у окна. Лукас вздохнул и посмотрел на меня.

— Значит, нам нужен новый папа, чтобы водить машину?

Феликс забрался в мою постель и разбудил меня.

— Мамочка, где папа?

Было шесть часов и я только забылась тяжелым сном, но его вопрос мгновенно заставил меня проснуться. С трудом шевеля губами я пробормотала:

— Ты помнишь, Феликс, мы говорили об этом вчера? Папа ушел туда, где ему хорошо и спокойно.

Голос у моего уха был тревожен и настойчив:

— Ты тоже уйдешь?

Я взяла его на руки и мы сплелись в один узел под пуховым одеялом.

— Нет, я не уйду.

— Обещаешь? — Феликс закинул на меня ногу и прижался головой к моей груди.

Лежа в этих невинных грустных объятиях, я представляла реку ДНК, которая текла через меня в него. Он был Натаном, он был мной. Я никогда прежде не подыскивала слова так тщательно и заботливо:

— Я ни за что не уйду, Феликс. Я буду с вами обоими, чтобы заботиться о вас.

Руки Феликса ослабели:

— А непослушный папа ушел.

У Натана не было выбора. Он не хотел уходить. Любое из этих утверждений было верно. Тем не менее, даже ребенок мог понять, как безнадежно и неуверенно они звучали, и долгом матери было убедить своих детей, что они находятся в безопасности. Через некоторое время Феликс расслабился. Его тело отяжелело, а дыхание стало ровным. Я лежала, обхватив его руками и слушала умножающиеся звуки дня, понимая, что пора вставать и продолжать жить дальше.

Мы с мальчиками оделись вместе.

— Держу пари, я одену свои брюки раньше, чем вы оденете носки, — я бросила им красную и синюю пары.

— Я быстрее, — крикнул Лукас, и потащил с себя пижаму. У негго спине шариковой ручкой был нарисован кот.

— Чем вы оба вчера занимались?

За завтраком я сказала:

— Если съедите всю кашу, получите на ужин мороженое и еще одну сказку перед сном.

Вот так, с помощью обещаний и игр мы прошли через утро и завтрак. Это было в обычае: игры, увертки, хитрости помогали нам прожить день. Потом Ева повела их в школу, а я убрала со стола и привела в порядок кухню. Я вдова, думала я, вытирая воду вокруг раковины.

Когда я пошла наверх, чтобы застелить постели, стукнула крышка почтового ящика на двери. Заслонка была поднята и чей-то глаз заглядывал в дом. Я узнала его и открыла дверь.

— У нас работает звонок, — сказала я наклонившейся Поппи.

— Минти, — Поппи быстро выпрямилась. — Я не была уверена, что мне надо приезжать, но меня прислала мама. Нам надо поговорить.

Одетая с головы до ног в черное, с красными больными глазами, она выглядела хрупкой и опустошенной. Жалость к ней с Сэмом, жалость к моим мальчикам, жалость к себе самой захлестнула меня.

— Я не знаю, что сказать, Поппи, кроме того, что мне очень жаль.

— Извини, — она пыталась подобрать слова. — Я не видела его на прошлой неделе, как обычно. Я отменила, потому что… ну, потому… что была занята. — Она поморщилась. — Как жестока бывает судьба, или что там вместо нее…

— Да, это так.

Ричард припарковал свой автомобиль и присоединился к нам. Он был в офисном костюме. Он подошел и быстро обнял меня.

— Минти, с тобой все в порядке?

— Вам лучше войти, — я отошла в сторону.

Ричард положил руку на талию Поппи и повел ее в дом. Взгляд Поппи упал на пальто Натана, висевшее на вешалке, и она, как вкопанная, остановилась около него.

— Это его. О, папа…

Ричард отбуксировал Поппи от вешалки в кухню.

— Поппи не очень хорошо себя чувствует, с тех пор, как услышала эту новость. — Он опустил ее на стул и отвел волосы со лба.

— Не удивительно.

Он повернулся ко мне.

— Я надеюсь, о тебе есть кому позаботиться, Минти?

Словно холодная рука сжала мне горло. Единственный человек, который заботился обо мне, сейчас был мертв.

— Ева и соседи были очень добры ко мне.

Рассеяный взгляд Поппи беспокойно блуждал по кухне.

— Здесь все изменится, все будет уже не так, — она посмотрела на Ричарда. — Сегодня утром все казалось таким прекрасным. Тогда я еще не знала. Ты сможешь остаться здесь? Тебе не придется продавать дом?

— Я не знаю. Мне надо будет это выяснить. Я еще не способна во все вникнуть.

— Я сожалею, — сказала Поппи. — Это было глупо с моей стороны. Бесчуственно. — Тонкое запястье только подчеркивало ее хрупкость, когда она поднесла руку ко лбу. — Я уверена, что папа позаботился… — последовала крошечная пауза, — … обо всех.