Джоджо Мойес - Корабль невест

— Танцы! — радостно причмокнул доктор Даксбери, и женщины бросились от него врассыпную.

Дейви Пламмер, стоявший возле эстрады, с отвращением посмотрел на бумажку с написанной от руки ставкой, что Фостер выдал ему не далее как два дня назад, скрутил ее и засунул в карман комбинезона. Чертовы женщины! А эта, несмотря на все финтифлюшки, даже с бумажным мешком на голове и то, наверное, выглядела бы лучше. Он уже собрался было вернуться в машинное отделение, но неожиданно заметил двух невест, стоявших в углу. Прикрыв рот ладошкой, они о чем-то шушукались.

— Что, никогда раньше не видели рабочего человека? — спросил он, поправив комбинезон.

— Нет, мы просто спорили, будете ли вы танцевать? — ответила маленькая блондиночка. — И как вы тогда сможете не испачкать нас машинным маслом?

— Дамы, вы даже не представляете, на что способны руки кочегара! — Дейви Пламмер сделал шаг вперед, мгновенно забыв о проигрыше.

Ведь он был, в конце концов, по натуре оптимистом.

Церемония награждения должна была начаться без четверти десять. Поэтому у Фрэнсис оставалось почти пятнадцать минут на то, чтобы взять из каюты фотографии Австралийского главного военного госпиталя, на которые хотел взглянуть капитан. Альбом с фотографиями лежал в находившемся под замком чемодане, но она спрятала в своей книге любимые снимки — первой госпитальной палатки, танцев в Порт-Морсби и Альфреда. Она легко побежала по коридору, что вел к их каютам, время от времени держась за переборки, чтобы не упасть.

И неожиданно остановилась как вкопанная.

Он стоял возле их каюты и доставал сигарету из мятой пачки. Сунул сигарету в рот и искоса посмотрел на нее. И она поняла, что он отнюдь не удивлен ее появлением.

Она не видела его с тех пор, как он столкнулся на орудийной башне с Тимсом. Ей с трудом удалось подавить в себе подозрение, что он ее избегает, она даже несколько раз порывалась спросить молоденького морпеха, почему теперь только он стоит ночью на часах у их каюты.

Она столько раз рисовала его в своем воображении, столько раз вела с ним мысленные диалоги, что, когда он предстал перед ней наяву, ее с головой захлестнули эмоции. Ноги сами понесли Фрэнсис ему навстречу, но внезапно вернувшаяся к ней застенчивость словно дернула ее за юбку, чтобы остановить.

Она замялась возле двери, не зная, стоит ли входить внутрь. На нем была парадная форма, и на нее сразу нахлынуло воспоминание о той ночи, когда они танцевали и она прижималась к его широкой груди.

— Хотите? — протянул он пачку.

Она взяла сигарету. Он дал ей прикурить, специально держа спичку так, чтобы ей не нужно было к нему наклоняться. А она вдруг поймала себя на том, что не может отвести глаз от его рук.

— Я видел вас за капитанским столом, — как бы между прочим заметил он.

— А вот я вас — нет. — Хотя она высматривала его. Несколько раз.

— Я и не должен был там находиться.

Голос его звучал очень странно. Она сделала затяжку, чувствуя себя страшно неловко.

— Обычно он не приглашает за свой стол женщин.

От этих слов она похолодела.

— Вот чего не знаю, того не знаю, — небрежно ответила она.

— За это плавание он еще ни разу такого себе не позволял.

— Вы мне что-то хотите сказать? — спросила она и, увидев его пустой взгляд, поняла, что чувство неловкости разом исчезло. — Ну конечно же, вас интересует, почему из всех женщин именно меня усадили за капитанский столик, да?

Он упрямо выпятил подбородок. На секунду она вдруг увидела, каким он был в детстве.

— Я просто… полюбопытствовал. Я приходил к вам давеча днем. И вдруг увидел вас… у каюты капитана…

— А! Теперь понимаю. Вы вовсе не интересуетесь. Вы просто намекаете.

— Я не хотел…

— Итак, вы явились сюда, чтобы учинить мне допрос о стандартах моего поведения, да?

— Нет, я…

— Ой, и что же вы сделаете, морпех? Доложите капитану? Типа шлюха она и есть шлюха. Что с нее взять?

При этом слове оба замолкли. Она нервно прикусила губу. А он стоял рядом, расправив плечи, словно нес караул.

— Зачем вы так со мной говорите? — тихо спросил он.

— Потому что я устала, морпех. Устала оттого, что каждое мое движение осуждается невежественными людьми, которые считают меня ущербной.

— Я вам не судья.

— Черта с два не судья! — внезапно рассвирепела она. — Я больше не собираюсь объяснять, что к чему, если они не считают необходимым видеть…

— Фрэнсис…

— Вы не лучше всех остальных. А мне почему-то казалось, что вы другой. Мне казалось, вы понимаете, что я собой представляю. Бог его знает почему! Бог его знает, почему я именно вам решила доверить свои чувства, которые вы не способны…