Мередит Милети - Послевкусие - Роман в пяти блюдах

— Об этом не беспокойся. В твоем задании спрашивается, где бы ты хотела себя видеть через пять лет. Ты сначала подумай — где, а потом уж будем решать — как. Кстати, что ты думаешь по поводу челки?

— Что? При чем тут челка?

— Я имею в виду себя. Хочу сделать новую стрижку, чтобы закрыть лоб. Смотри, — говорит Рут и, собрав волосы, напускает их на лоб. — У меня здесь морщины появились. Я читала в журнале «Мор», что челка — это лифтинг для бедных. Уж конечно, дешевле ботокса.

Я смотрю ей в лицо. У Рут вьющиеся волосы до плеч, темные, но уже с проседью, и все же мягкие и красивые. Когда я ей это говорю, она закатывает глаза.

— Короче, помощи от тебя не дождешься, — говорит она и наклоняется, чтобы поднять закатившуюся под стол резиновую соску Карлоса.

— Пожалуй, — соглашаюсь я. — Наверное, меня нет смысла спрашивать. Я не меняла прическу с седьмого класса.

— Потому что у тебя хорошие волосы. Длинные, густые и прямые. Ненавижу тебя, — говорит Рут и смеется. — Нет, в самом деле, как папаша из «Джимбори» обратит на меня внимание, если у меня будут такие волосы? — спрашивает она и, зажав свои волосы в кулак, издает стон.

— Брось, у тебя красивые волосы, — повторяю я. — И большие глаза, и умное лицо, и, наверное, на теле нет растяжек. Я бы поменяла свои волосы на отсутствие растяжек, — говорю я, обмакивая в кофе ореховое бискотто.

Рут на секунду задумывается, потом смеется.

— Правда? Может быть.

— Одно скажу — кем бы ни был тот парень, он не стоит всей этой возни, — говорю я, удивляясь, что Рут никак не хочет выкинуть его из головы.

— Просто ты его еще не видела. Такой красивый, моложавый. Из тех мужчин, на которых смотришь и уже знаешь, как они выглядели в третьем классе. Правда, у него уже седые виски. Это хорошо — значит, он уже не мальчишка. Почему так: седые волосы мужчин украшают, а женщин — нет?

— Ты ведь даже не знаешь, женат он или нет. Может быть, его жена просто не смогла прийти.

— Я об этом уже сама думала. Знаешь, ходят слухи, что он вдовец.

Рут произносит это взволнованным голосом, словно только что узнала, что индекс Доу-Джонса подскочил на триста пунктов, а я думаю о том, почему вдовство вызывает такой ажиотаж среди членов «Джимбори».

— Эй, мы обсуждаем план моей жизни, ты не забыла? — спрашиваю я, взмахнув своим дневником перед лицом Рут.

— Ладно-ладно. Я слушаю, — отвечает она и раскрывает «Пост-газет» на странице, посвященной пищевым продуктам. — Эй, а как насчет кулинарных курсов? Смотри, сколько здесь разных объявлений. Индийская кухня, блюда для гурманов, блюда из говядины.

Рут вопросительно смотрит на меня поверх газеты, но, когда я качаю головой, возвращается к объявлениям.

На последней странице приводится обзор всевозможных ресторанов. Одного взгляда мне достаточно, чтобы ощутить боль в желудке. Обзор написан от лица некоего Зубастика Нибблера, анонимного обозревателя из Питсбурга, который вместо подписи ставит рисунок человечка с ножом и вилкой в руках: нижняя половина его лица скрыта за клетчатой салфеткой, как у бандита, а верхняя представлена огромным носом и черными очками.

— Смотри-ка, — говорит Рут. — У тебя есть ножницы? Я хочу вырезать один рецепт. Кажется, я нашла блюдо, которое готовила моя матушка.

Рецепт находится в разделе «Кулинарные чудеса из пяти ингредиентов» и включает готовый грибной суп-пюре со сливками, бульонные кубики с луком от фирмы «Липтон» и жареную говядину. Остальные два ингредиента — это морковь и картофель.

— Эй, разве твоя матушка не грозилась тебя убить, если обнаружит, что ты покупаешь готовый мацебол? А теперь ты заявляешь, что она и сама варила супы из пакетиков?

— Конечно, варила. Все время. И луковый суп тоже был из пакетика. Только для мацебола она делала исключение. Тут все дело в религии. Серьезно, этот суп меня учили готовить в еврейской школе, — поясняет Рут, заметив мой недоверчивый взгляд. — А вообще мать готовила только так. Ее любимое блюдо — луковый суп из пакетика с говяжьей грудинкой и бутылкой колы. — Когда меня передергивает, Рут смеется. — И не надо воротить нос! Между прочим, очень вкусно.

Она осторожно вырывает рецепт из газеты, принадлежащей «Кофейному дереву».

— Попробую приготовить, — говорит Рут, пряча рецепт в карман.

В тот же вечер, около десяти часов, Рут звонит мне и с отчаянием в голосе спрашивает:

— Ты знала, что у глиняных горшочков двойное дно?

— Конечно, — отвечаю я. — А что?

— А я нет. Я поставила их в нежаркую духовку, и пожалуйста — мясо еще не готово, уже десять часов вечера, и я умираю от голода. Я уже сомневаюсь, что хочу это есть. Слушай, мясо и в самом деле должно стать серого цвета?