Мередит Милети - Послевкусие - Роман в пяти блюдах

— Хм, — вот и все, что он произносит.

Потом приносит мне стакан холодной воды и тайленол и говорит, что мне нужно отдохнуть.

В течение всего дня я то прихожу в себя, то вновь проваливаюсь в забытье, я полностью потеряла представление о времени. Когда я в очередной раз открываю глаза, за окном темно. Надо мной склоняется отец, и я спрашиваю, где Хлоя. Он отвечает, что она спит.

Я прихожу в себя только через два дня, во вторник. Фиона переселилась к нам, предположительно для того, чтобы ухаживать за Хлоей, но я не могу отделаться от мысли, что она просто дожидалась подходящего момента, чтобы поглубже запустить коготки в моего отца. А вот и она — входит ко мне, с трудом удерживая в одной руке поднос. На ней фартук в оборочках и брюки из лайкры.

— Чепуха. У меня полно неиспользованных дней от отпуска, — отвечает Фиона, когда я начинаю благодарить ее за то, что она взяла на себя заботу о Хлое. — Мне это даже нравится, все равно что в пятнашки играть, — говорит она и смотрит на часы. — Сейчас приедет ваш папа, он посидит с ребенком, а я уйду в спортзал. Ни о чем не беспокойтесь, дорогая, Хлоя в полном порядке.

Когда я прошу принести ее, Фиона отвечает, что она играет в своем манеже и лучше оставить ее там, к тому же я могу ее заразить. Потом она вынимает из кармана фартука радионяню и включает в розетку рядом с моей кроватью.

— Ну вот. По крайней мере, будете ее слышать.

Сквозь помехи доносится слабый голосок Хлои. Мне не нравится тот покровительственный тон, которым со мной разговаривает Фиона, но у меня нет сил спорить, и я падаю на подушку, мокрая от пота.

— И вот, — говорит она и кладет на кровать стопку журналов, поставив рядом поднос с тарелкой супа и стаканом имбирного пива. — Вдруг захотите почитать.

Кроме «Питсбург мэгэзин», в стопке лежит свежий номер «Космополитен», в котором я обнаруживаю статью о самой модной сейчас сексуальной игрушке, и журнал под названием «Чэннел», где опубликовано интервью с Чингисханом, взятое медиумом Джоном Эдвардом.

Фиона щупает мне лоб. Этот жест кажется мне и по-матерински заботливым, и каким-то робким, словно Фиона пытается со мной сблизиться, а зачем — можно только догадываться. Он вызывает во мне воспоминания о матери, которая почти не питала ко мне материнских чувств. Я смотрю в лицо Фионе: у нее добрый и мягкий взгляд, она действительно хотела утешить меня и ждет одобрения с моей стороны. Я же вместо того закрываю глаза и утыкаюсь лицом в подушку, стараясь найти местечко попрохладней, чтобы прижать к нему гудящую от боли голову.

Через несколько дней лихорадка прошла, но слабость никак не отпускает. Из-за пасмурной погоды и головных болей во мне укоренилась усталость — всеобъемлющая, раздражающая и тяжелая, словно фунтовый кекс. Сегодня я хотела сходить с Хлоей на занятия в Центр, даже оделась сама и одела ее — вплоть до зимнего комбинезона, — но меня доконали варежки. Низко склонившись над Хлоей, я старалась всунуть большие пальцы в предназначенные для них отделения и осела на пол, совершенно выбившись из сил. А вспомнив, что скоро мне придется ее раздевать, а потом через час одевать снова, я почувствовала такую усталость, что ударилась в слезы, сидя на полу в кухне.

Рут оставила мне голосовое сообщение: «Привет, Мира. Слушай, я звоню, чтобы поблагодарить за прекрасную еду. Все было так вкусно, прямо пальчики оближешь! Вы с Хлоей сегодня не пришли на занятия, и мы с Карлосом без вас скучали. Да, большая новость! Сегодня на занятие приходил мужчина. Настоящий отец, такой красавчик и без кольца, — весело добавляет Рут. — Позвони мне, и я все расскажу в подробностях. А еще лучше — приходи на следующей неделе, а то я заявлю на него права».

Я была рядом с телефоном, когда звонила Рут, но не стала брать трубку. Я снова легла в постель, чувствуя себя совершенно разбитой, хотя и поспала вместе с Хлоей. Меня совершенно не волнует, что в нашем Центре появился какой-то мужчина, я слушаю сообщение Рут, разглядываю трещину в потолке и думаю о том, что Джейк готовит сегодня на ланч.

Внезапно я сажусь на постели. Я не помню, кормила я Хлою ланчем или нет. Я смотрю на нее: она играет на коврике перед телевизором, не выказывая признаков истощения. Кормила я ее или нет? И вообще, сейчас время ланча или завтрака? Я смотрю на часы. Четверть пятого. Неужели мы с Хлоей провели в этой комнате весь день?

В тот вечер я сижу на кухне и подогреваю суп для Хлои, когда врывается Фиона.

— А ну-ка, ну-ка, что у нас есть? — говорит она, вытаскивая из сумочки маленький бумажный пакетик.