Жан д'Ормессон - Бал на похоронах

Я не помню всего, что он говорил мне тогда прерывающимся от волнения голосом. Я пришел на встречу с ним в кафе первым, держа в руках свежую газету «Монд» или «Фигаро». Крупные жирные заголовки кричали о том, чего следовало ожидать: о бесславном окончании войны в Алжире. Он пришел через несколько минут после меня в сопровождении Ромена. Он сел, взял в руки газету, лежавшую на столе, и произнес:

— Боже мой!

Мы дали ему выговориться. Я не знал Алжира. Ромен — тоже, не считая каких-нибудь эпизодических сведений. Андре же там родился и жил. Он рассказал нам, как события, которые мы видели «снаружи», происходили на самом деле там, «внутри». Это был взгляд «изнутри»… Впрочем, не совсем: сердце Алжира было арабским и мусульманским, а Андре был французом, христианином и потому «колонизатором»…

Проблемы копились давно. Их можно было проследить от самого года Диен-Биен Фу и Женевской конференции «Вьетминя» и Франции. Рене Коти только что был избран в тринадцатом туре голосования президентом Французской республики. Пьер Мендес Франс стал президентом Совета. Тунис и Марокко готовились выдвинуть требования о независимости. Только Алжир, состоявший из трех департаментов, казалось, был неразрывно связан с метрополией. «Алжир — это Франция», — заявлял Мендес Франс. И вслед за ним все политические деятели — правые и левые — считали невозможным идти на компромисс с оппонентами, когда речь шла, как они говорили, о стране как «нераздельном целом».

1 ноября в католический праздник всех святых в Алжире разразилось восстание, возглавленное десятком вождей Революции: Ахмедом бен Беллой, Хосином-Айт-Ахмед ом, Мохаммедом Будиафом, Мохаммедом Хадером, Белькасемом Кримом и другими; все они, за одним исключением, кончат изгнанием или насильственной смертью, революция всегда пожирает своих собственных детей… Последующим летом, в один из августовских дней, в полдень, повстанцами было совершено по всей стране одновременно более сорока террористических актов, в результате было зарезано около двухсот гражданских лиц, среди которых пятьдесят детей. В ответных репрессиях погибло около полутора тысяч мусульман. Так началась алжирская война.

Начиная с 13 мая 1958-го и до Эвианского договора и референдума 1962 года, с отклонения от курса самолета Бен Беллы и «дела базуки» с Жоржем Бидо и до последних действий OAS, все эти события унесли общим счетом более полумиллиона жизней. И всего лишь через несколько лет после немецкой оккупации и падения Республики, после режима Виши, соперничества между Петэном и Де Голлем, после всех подвигов и жертв Сопротивления эти события во второй раз резко раскололи национальное сознание французов на «за» и «против»…

…Эльзасцы по происхождению, Швейцеры оказались на юго-западе Алжира вскоре после начала франко-прусской войны 1870 года. Их дом, постепенно воздвигавшийся вокруг своего «patio» [10] Внутренний дворик ( прим. перев .). , получил название Дар-аль-Мизан. Это было большое низкое строение, не слишком красивое, но окруженное виноградником, оливами, лимонными и апельсиновыми деревьями. Весной, с корзинами, полными экзотических вкусностей — «cocas», «merguez», «kemias», — соседские семьи собирались вместе на пикник где-нибудь в лесу или на берегу моря и чудесно проводили время за «паэльей» [11] Испанское блюдо из мяса, рыбы, риса и овощей ( прим. перев. ). или «мешуи» [12] Арабское блюдо из зажаренной на костре баранины ( прим. перев. ). . Праздничными вечерами ели жареную барабульку, запеченные сардины, креветок, морских ежей, фиги, зеленый миндаль, канталупы, клементины [13] Сорт мандаринов ( прим. перев. ). . И, конечно, кислую капусту: она, как и аисты, была напоминанием о далекой родине — Эльзасе. Здесь, в Алжире, природа и сердца были пропитаны солнцем. В очень ясную погоду, поднявшись на высокую террасу, над верхушками оливовых рощ можно было различить вдали море…

…Однажды летним утром, рано выйдя из дому, Андре увидел тело, лежащее на земле в нескольких метрах от дома. Андре был настоящим врачом, он сразу бросился к нему. И сразу узнал: это был их садовник Ахмед, служивший семейству уже более тридцати лет; он участвовал с отрядами Жуэна в боях против местных повстанцев. Помочь ему было уже нельзя: он был зверски зарезан. Распоротый живот был выпотрошен и набит камнями…

Смерть Ахмеда знаменовала собой вторжение исторической трагедии в частную жизнь — традиционно сложившуюся и спокойную — французского семейства, обитавшего в доме Дар-аль-Мизан. Богатые люди обычно живут в своем мире, одновременно реальном и мифическом. Это прочный мир, не задающий вопросов, мир основательный, где все есть так, как оно есть, и не может быть иным; в этот мир не вмешивается ничто постороннее: оно существует отдельно, само по себе, и потому как бы и не существует.