Алексей Свешников - Кошка с Собакой

Мы долго стояли, не произнося ни слова, и такая сквозила в нашем молчании тоска, что хоть на Луну вой.

– Где будем Марине признаваться в наших грехах? – решил я нарушить тишину, потому что молчание становилось совсем уж невыносимым.

– На кухне надо, – отозвалась собака.

– Почему именно на кухне?

– Там для хозяйки своя территория, Марине там подсознательно спокойнее.

– Хорошая идея.

– Во сколько она завтра будет?

– В обед ждите нас. Если я, конечно, выживу…

– Ты уж постарайся, а то будет как у Ромео и Джульетты.

– Надеюсь, до таких страстей вряд ли дойдёт.

Мы помолчали ещё немного. Наконец, собака ушла, напомнив что «утро вечера мудренее». Следом за ней тихо, как тень, исчезла кошка. Я опять остался один. Коньяк почти закончился, и я допил остатки залпом. Больше пить не следовало. Алкоголь полезен только в малых дозах. Окинув взглядом свой двор, задумался о хрупкости счастья. Не одну тысячу лет люди задаются эти вопросом. Куда мне со своим рылом? Я посмотрел на хлам, валяющийся на балконе. Увидел старую пыжиковую шапку.

Шапка эта появилась у меня, когда мне было лет семнадцать, причём, я её ни разу не надевал, было это так.

Я пересаживался в метро на Техноложке. Чтобы пересесть с Кировско-выборгской линии на Московско-петроградскую в другом направлении нужно подняться по довольно крутым ступеням. Вот после этого подъёма, явно забравшего последние силы, и лежал «рыбак – зимник». Раскинув руки, без варежек и ноги в унтах. Прям как морская звезда. Варежки он потерял раньше, наверное, в электричке. А сейчас рядом валялся ящик с уловом, льдобур и пыжиковая шапка. Рыбак безмятежно спал. Ему всё было похуй: веселящиеся прохожие, склонившиеся над ним менты, сочувствующие старушки. До сих пор помню один из комментариев: «Давно, наверное, лежит… Вон как храпит, рыба бы не стухла…»

Менты методично и буднично шмонали по карманам. Наверное, искали хоть какие-то документы. Вдруг один подпрыгнул и заорал. С ужасом взглянув на свою руку, он увидел торчащий из пальца крючок. Стоящие рядом и проходящие мимо люди заулыбались – мелочь, а приятно. Рыбак тоже улыбался во сне. Может быть ему снился невьебенный судак или хорошая поклёвка. Ничего, кроме крючка, не найдя, менты решили перетащить его в обезьянник, чтобы выпотрошить в домашней обстановке. Двое подцепили рыбака под руки и поволокли к эскалатору, третий страж порядка, взвалив на себя пахнущую рыбой и водкой амуницию, поплёлся следом. Унты волочились по полу, оставляя мокрые следы. На месте осталась только пыжиковая шапка. Не знаю почему, но я решил её взять себе. Вот такой вот сувенир из детства. Спасибо тебе, неизвестный рыбак, затерявшийся во времени и пространстве! Твоя шапка отвлекла меня от грустных дум.

По двору торопились возвращающиеся с поздних посиделок люди – метро закрывалось через тридцать минут. Где-то в соседнем доме выясняла отношение молодая семейная пара. Тоже ищут счастья… Я ещё раз окинул взглядом двор и решил последовать примеру собаки – уснуть.

Скажу сразу – утро не добавило оптимизма. Собирался я в мрачных думах.

– Мы приберём всё, чтобы сияло, – попробовала поднять настроение собака.

– Как приедете, сразу веди её на кухню, – ещё раз напутствовала кошка.

– Может, ей всё-таки переодеться в домашнее? – засомневался я.

– А если она не будет? Может, она хочет зайти, рубануть с порога и к себе…

– Это вполне вероятно. Надо придумать что-то, чтобы ей надо было на кухню зайти.

– Предложить ей блинов испечь, типа в последний раз? – съязвил я.

– Принимаются только конструктивные идеи.

– Вы думайте пока, а я поеду, если что – звоните на трубу, не стесняйтесь. Сейчас уже не до игр в «рыцарей плаща и кинжала.»

– Присядем на дорожку, – напомнила собака, когда я уже собирался выходить.

Мы сели рядком, как птички на проводе. Судя по нашим лицам, по проводу этому бежал электрический ток высокого напряжения. Выждали секунд двадцать.

– Ну, с Богом, – выдохнула кошка.

В ожидании Марины я места себе не находил. Столько лет я жил, не зная, что рядом со мной, буквально в нескольких метрах, живёт человек, который станет для меня самым родным на всём белом свете и что вот так запросто – по глупости – я могу её потерять. Упустить как птицу-счастья, которую почти держал в руках. Я клял себя последними словами за глупость, неискренность, короче, за всё то, что казалось мне причиной возможной катастрофы.

Женский голос объявил, что рейс, на котором прилетает Марина, заходит на посадку.