Надя Лоули - Брачный транзит Москва-Париж-Лондон

В таких или примерно таких мыслях прошли полтора месяца. Потом он купил билет на самолет и на другой день был в Париже.

Свои первые две совместные недели они провели на Адриатике, в маленькой деревушке под Римини. Дом, где они сняли светлую комнату с верандой, стоял почти на самом берегу, и ночами, лаская друг друга, они слышали за открытым окном непрекращающиеся вздохи и шевеления моря.

По утрам Джованна, их хозяйка, моложавая смуглая и ярко-кареглазая женщина лет пятидесяти, приносила им блюдо только что купленных на рынке обложенных льдом устриц, сыр, теплый еще хлеб, кувшин с легким красным вином и целую корзину фруктов.

Как-то, сверкнув красивым белозубым ртом, Джованна сказала, что они на редкость гармоничные молодожены. Алька и Ричард не стали ее разуверять, а рассмеялись и, подхватив купальные принадлежности, побежали на пляж.

Обычно они купались ранним утром, когда еще было не жарко, или, вернувшись из ресторана, поздно вечером, когда гасли последние краски заката и крупные южные звезды повисали над их головами, точно виноградные гроздья.

Ночное море было спокойным. Вдалеке светились огоньки круизных теплоходов, а в прибрежных садах сотрясали воздух бесчисленные цикады. Они ложились на спину и, взявшись за руки, замирали, растворяясь в море, которое растворялось в небе, которое растворялось в них…

Они вернулись в первых числах августа. Он — в Лондон, она — в Париж. Жить, как они жили раньше, до поездки в Италию, было невозможно. Он снял номер в небольшом отеле в Ноттинг-Хилле, артистической деревне в центре Лондона, положил в чемодан рубашки и пару костюмов, взял кейс с бумагами и сказал жене, что уходит.

Последовала сцена со слезами и битьем посуды. Но он ушел. Келли притихла, решив, что это кризис среднего возраста. Перебесится — вернется. Но он не возвращался. Почти на каждые выходные он улетал в Париж. Или Алька летела к нему в Лондон.

Келли позвонила на работу и устроила скандал по телефону. Она считала себя жертвой, говорила, что «всю свою жизнь положила на алтарь семьи». Может быть. Но в этом алтаре была ежедневная домработница, небольшая вилла в Испании, куда она с детьми ездила на каникулы, были огромные счета за шмотки, косметолога и украшения, престижный колледж для сыновей и ежегодный отпуск на закрытых фешенебельных курортах далеких экзотических островов.

При этом Келли не работала ни одного дня с момента их женитьбы, а он уходил затемно, завтракал в кафе, его работа, учитывая и деловые встречи, частенько заканчивалась почти ночью, и он ни разу не «сходил на сторону» за почти двадцать лет супружества.

И вот теперь, видно, запас прочности вышел. Но зато оказалось, что в сорок с хвостиком жизнь не кончена, что все самое настоящее только начинается и у этого «настоящего» есть чудесное имя, напоминающее о подвигах и великих завоеваниях, — Александра. Алекс. Аля.

Первый совместный Новый год они встречали в новом доме в предместье Лондона. Алька только вечером прилетела из Парижа. В доме было шаром покати, да, в общем, и привез ее сюда Ричард, чтобы просто показать стены. Стены их первого общего жилья.

Алька огляделась и сказала, что ни в какую гостиницу отсюда не поедет. Они сидели на кухне, горели свечи, в пластиковых стаканчиках выдыхалось шампанское, и вместо телевизора было темное окно без занавесок. За окном шел снег, соседи из дома напротив всей гурьбой вывалились на улицу играть в снежки, и было в мире и в душе все хорошо и правильно.

Они включили отопление, бросили на ковер в гостиной свои куртки, поскольку мебели в доме не было, и легли, не раздеваясь. Они смотрели друг на друга в темноте глазами, в которых отражался свет уличных фонарей и снега, и Ричард гладил Альку по голове, как маленькую. Он чувствовал, что еще не все испытания позади.

И как в воду глядел.

Келли, молчавшая несколько месяцев, узнав, что Ричард купил дом, активизировалась. Дом — это было уже совсем серьезно. Но еще больше ее злило, что мужа у нее увела «какая-то русская». И поскольку манипуляции детьми не возымели действия, Келли пошла на таран.

В конце января секретарша вбежала в кабинет Ричарда с перекошенным от ужаса лицом: миссис Келли Стюарт в реанимационном отделении Паддингтонского госпиталя — суицид!

Через полчаса он был в госпитале. Возле кровати матери сидели сыновья. При виде Ричарда они даже не кивнули. Посмотрели и отвели глаза. Что делать. И это надо было пережить.

Спустя несколько часов пришел врач, повторно осмотрел Келли и сказал, что опасности для жизни нет. Ночью Келли открыла глаза и с удовлетворением отметила, что муж здесь. Она методично подсчитала, сколько надо выпить пилюль, чтобы не умереть.