Олег Красин - Дети Метро

— Это было давно!

Катя, отвечая подруге, невольно подумала о том, что встречалась с Никитой всего лишь несколько месяцев назад, но сейчас это казалось настолько далеким прошлым, словно у неё был роман в школе или в университете. Или в какой-нибудь другой жизни, если верить учению о реинкарнации.

— Значит, ты теперь одна? — уточнила Вика, понимающе посмотрев на неё, — а я такая смотрю, когда мы встретились, что ты чем-то расстроена.

— Нет, Вика, тебе показалось, у меня всё файн, — Катя безотчетно для себя пыталась говорить так же, как и Максим, смешивая английские и русские слова, — и молодой человек у меня имеется.

— А то я хотела тебя познакомить, у меня кандидаты есть.

— Нет, спасибо, не надо!

— Читала про самолет, который разбился? — Вика вдруг круто изменила тему, она говорила о недавней авиакатастрофе, случившейся в начале января.

Самолет с российскими туристами вылетел из Москвы в Швейцарию. Он был полон желающих покататься на горных лыжах во время зимних каникул. Как сообщили официальные органы, из восьмидесяти человек, включая экипаж, никто не выжил — тела раскидало по склонам гор и спасатели с трудом собирали останки.

— Да, какой ужас! — тихо сказала Катя, — каждый год одно и то же: самолеты, пароходы, поезда. А что ты хочешь? Техника старая, изношенная, вот все и ломается. Я летела как-то в Питер, так самолет сделал аварийную посадку — один из двигателей отказал.

— Да ладно!

— Чувство не из приятных, скажу тебе. Я как раз сидела возле окна, глядь, а двигатель затих, только крыло дрожит от ветра. Не могу понять, в чем дело, подумала, что у меня глюки начались от страха. Знаешь, я ведь ужасная трусиха — боюсь летать! И еще, я будто оглохла на одно ухо — с одной стороны шум, а с другой тишина. Ну, думаю про себя: что-то неладное с самолетом, а пилот через микрофон говорит, мол, не волнуйтесь, маленькая техническая неисправность. Успокаивает! Тут смотрю, стюардессы начали ходить между рядами, предлагать воду, конфетки всякие. Сами вроде улыбаются, а в душе, видимо, кошки скребут.

— И что потом? — заинтересованно спросила Вика, слушавшая Катю, как ребенок, с полуоткрытым ртом и широко раскрытыми глазами.

— У меня возникло чувство полного бессилия, невозможности повлиять ни на что. Сидишь как мышка в норке и никуда не высунешься. Потом, слава богу, сели в Питере на одном двигателе. Вот такой вот полет!

Катя, сказав последнюю фразу, зачем-то полезла в сумочку и посмотрела на экран мобильника. Пропущенных вызовов или непрочитанных писем не было.

— Прикинь, в этом самолете летела одна моя знакомая, — между тем, продолжила разговор Вика, — её звали Лиза, летела с любовником. Хотели отдохнуть на зимнем курорте. Вот и отдохнули! Она перед этим говорила мне, что он хочет уйти из семьи к ней, была такая довольная, строила планы…

Вика помолчала, опустив глаза, а потом сказала:

— Прямо не знаешь, чего опасаться, на каком месте споткнешься. Вот я сейчас боюсь лететь куда-нибудь, потому что если не самолет, то летчик подведет. Это точно! Лёшка, это мой парень, зовет слетать на Мальдивы, отдохнуть, а я боюсь. Вдруг будет как с Лизой.

— Ну-ну! — Катя тронула её руку, будто успокаивая, — всё будет нормально, нет, хорошо! — поправилась она.

— Я тоже надеюсь. Нам ведь остается только надеяться.

После выходных, Максим рано, практически первым из сотрудников, пришел в автосалон, которым до него руководил Стас. Он оделся как всегда, когда появлялся на своем месте в офисе: синий офисный костюм, белая рубашка, темный галстук в красную полоску. Никаких пуловеров и джинсов, кепок и кроссовок.

Он целиком погрузился в работу, считая её лучшим средством, чтобы отвлечься от беспокоящих размышлений о Кате и случившейся размолвке. Эти мысли… Они неотвязно тащились за ним повсюду, словно за локомотивом вагоны на жесткой сцепке, в которых вместо груза ехали всевозможные обиды. Как отцепить их, как выбросить из головы растрепанные чувства? Ответ был ясен с самого начала — надо было объясниться с Катей, а не бежать от неё. Надо было ответить на её смс, а не отделываться пустыми фразами. Вместо этого он отстранился и замкнулся в себе.

День начался достаточно спокойно. Пришло несколько потенциальных клиентов, которыми занялись менеджеры, а Максим стоял и сверху, через стеклянное окно, смотрел на людей, на зал, забитый разными легковыми машинами. Их разноцветные крыши блестели глянцем новой краски, и, вдобавок, были отполированы воском. Все эти «Мазды», «Сузуки», «Опели» напоминали армию, выстроившуюся на исходном рубеже для решающего броска. А он, Максим, был командиром, который вел эту армию в бой.