Наталья Нестерова - Бабушка на сносях

— Все равно денег не дам! — поджала губы и раздула ноздри.

— И не надо! Жадина! Капиталистка!

— От эксгибиционистки слышу! — с трудом выговорила Люба.

— ОТ КОГО? — возмутилась я.

— Твой Олежек дорогой! Он меня точно недолюбливает! Я его прямо спросила: «Что ты против меня имеешь?»

— И как он ответил? — заинтересовалась я.

— Выкрутился. Я, говорит, не могу не восхищаться женщиной, для которой нет разницы между экзистенциализмом и эксгибиционизмом. Язык сломаешь! — пожаловалась Люба, хотя выговорила длинные иностранные слова правильно. — Кирка, а какая между ними разница?

— Первое — философское направление, а второе — сексуальное извращение.

— Подумаешь! Одно от другого недалеко ушло.

А денег вам с Олегом не займу!

— В другом месте найдем! И хватит об этом говорить!

Я пустила в ход тяжелую артиллерию. У меня давно выработался против Любиного упрямства безотказный прием. Оборвать разговор, перевести его на другую тему, пресечь ее попытки к дальнейшему спору. Я могу жить с завалами непонимания, с осадком на дне души, а Люба не может. Она будет болеть, пока не расставит все точки и акценты по местам.

Раз десять я осадила ее попытки к дискуссии «Ни слова о деньгах! Проехали! Забудь! Этого разговора не было!..»

Люба опечалилась, немного подумала и предложила:

— Если тебе не нравится альтернатива, давай пойдем на компромисс?

— Прекрати употреблять слова, значения которых ты не знаешь?

— Конечно! — надула губы. — Я у вас дура. Все кругом умные, а одна я дура! Да еще богатая! Умалишенная в золою!

— А кто с красным дипломом институт закончил? — напомнила я. — Кстати, мы с Олегом выбрали имя для девочки. Самое лучшее! Оно мне всегда нравилось — крепко сбитое и звучное, похожее одновременно на леденец к елочную игрушку. И женщины с этим именем не бывают стервами, и все их любят…

— Какое имя-то? — нетерпеливо перебила меня подруга.

— Разве я не сказала? Люба! Вот какое имя. А полностью — Любовь! В крестные матери пойдешь?

Подружка издала благодарственный вопль, бросилась меня обнимать и пустила слезу умиления.

Высморкалась и сказала:

— А денег все равно не дам! Вам не дам, — уточнила она, — займу Сергею.

— Твои уловки шиты белыми нитками! Прекрасно знаешь, что он никогда не отдаст тебе долг, это замаскированное подношение!

— Почему не отдаст? — задумчиво проговорила Люба. — Я ему под проценты займу и напоминать буду, требовать.

— С козла молока! Если уж МНЕ за столько лет не удалось превратить его в добытчика, то что ожидать теперь?

— Не очень-то заносись! — покачала головой Люба. — На тебе свет клином не сошелся! У тебя не получилось, а у аспиранточки молоденькой, глядишь, и выйдет.

Я только фыркнула в ответ. Я была уверена, что Сергей откажется от денег. Вешать долговой хомут на шею — не в его правилах. Но он не отказался от кредита! Объяснил мне:

— Познакомился с мамой Светы. Дама младше меня на пять лет и во всех отношениях интересная.

Встретила в штыки, а прощались — глазки строила.

Ясное дело, Сергей блеснул интеллектом и ослепил даму. Как обычно, ничего нового. Он рассудил, что мама и дочка — для него многовато, хлопотно и вообще ни к чему мексиканские сериалы в малогабаритной квартире со смежными комнатами. И Сергей взял у Любы деньги. Был поражен, что Люба оформила все с юридической тщательностью: нотариус, проценты, два года срока, штрафные проценты, залог квартиры… Сергей решил, что Люба испортилась, обуржуазилась и предала дружбу. Но я знала, ею двигало исключительно человеколюбие. К совершенно незнакомому человеку, к молоденькой аспиранточке! Люба полагала, если Сергея крепко взять за горло, он, возможно, начнет махать руками, зарабатывать деньги и не испортит девочке жизнь.

Мы развелись с Сергеем с шестой попытки.

Ходили в ЗАГС за разводом, как в прежние годы в мебельный магазин отмечаться в очереди на югославскую стенку. Первый раз нас развели бы с ходу, но у нас не оказалось свидетельства о браке. Мы вопросительно посмотрели друг на друга: разве оно не у тебя? Свидетельство пропало, пришлось заказывать дубликат (плюс два посещения ЗАГСа). На четвертый раз акты гражданского состояния, кроме смерти, не регистрировались, потому что в учреждении прорвало трубу. Пятая попытка не увенчалась успехом из-за эпидемии гриппа, скосившей почти всех сотрудников ЗАГСа.

Моя фраза по приходе домой «Нас опять не развели» стала уже привычной.