Дэнни Уоллес - Шарлотт-стрит

— Да ладно. Почему бы нам не посетить эту достопримечательность? Представляешь, только ты и я.

— В Париж я с тобой не поеду.

— А ведь мы могли бы обставить это как такой слегка извращенный по-своему мальчишник.

— Ты серьезно предлагаешь мне поехать с тобой в Евро-Диснейленд на так называемый мальчишник?

— Я хочу сказать, что это выглядело бы как приключение двух клевых парней. Мы показали бы этим женщинам, что нам и без них вполне себе хорошо. Будем пить пиво и рыгать на людях, а то и на людей.

— Это в Евро-Диснейленде-то?

— Ладно. Тогда рванем в Брюгге. Или прямо в Амстердам.

— У меня работа с понедельника.

— Ну тогда поехали в Дублин.

— Я не могу работать с похмелья.

— Ладно, тогда можно просто посидеть полуголыми и покайфовать под программу Филиппа Шофилда. Только подумай: мы сможем все воскресенье смотреть кулинарную программу и не разговаривать.

Я чертовски люблю эту программу, чтобы вы знали.

— Давай лопать всякую дрянь с мрачным видом, осушая банки дрянного пива! — продолжал Дэв все более страстно и увлеченно. — Или… Давай пользоваться моментом. Извлечем из плохого хорошее. Поездка! Новый опыт! Только ты да я!

С каждой следующей кружкой его предложение нравилось мне все больше.

Было совсем рано. Слишком рано, я бы сказал, и я не хотел просыпаться от послышавшегося снаружи завывания грузовика. Это был громкий, утробный всхлип, как если бы под окнами кого-то душили. Я выбрался из постели и раздвинул шторы. К этому моменту я опознал источник шума. Это «ниссан-черри» Дэва. Его тачка издавала подобные звуки каждый раз, когда он пытался ее завести. Обычно он сдавался, как только показывался приближающийся автобус. На часах было восемь утра. Какого черта Дэву надо от его несчастной машины в такую рань в субботу?

Может, он заметил Памелу и пытался придать себе мужественный вид? Он, решив наконец, сколько именно пятен масла должно быть у него на лице, делает все, чтобы она заметила его с разводным ключом в руках. Ведь в мужественности подкупает то, что ее легко сымитировать. Достаточно перемазаться в машинном масле и многозначительно кивать, разглядывая какую-нибудь технику.

Я хотел уже было закрыть шторы, но… заметил кое-что. На человеке под капотом были мешковатые джинсы. Дэв такие не носит. Он предпочитает либо слишком узкие и короткие джинсы, либо «бананы», покупаемые за девять фунтов по каталогу. А это что? Куртка с капюшоном? Машина опять взвыла, и до меня неожиданно дошло… Я стал свидетелем угона. Прямо на моих глазах совершается преступление. Кто-то пытается украсть машину Дэва! Ну то есть сначала починить, а потом все-таки украсть.

— Дэв! — закричал я, падая в шоке на кровать. — Дэв!

Ответом мне было молчание. В такие моменты особенно ощущаешь потребность хоть в каком-нибудь оружии, но у меня действительно его не так уж много. Куда-то подевались нунчаки, все наши ножи давно затупились, а бадминтонная ракетка выглядит недостаточно угрожающе. Так что оставалось только схватить с припостельного столика расческу — я и не знал, что у нас она есть, — и, пробегая мимо, постучать в дверь комнаты Дэва.

— Кто-то пытается угнать твою машину! — крикнул я, спускаясь по лестнице, сжимая в руке расческу и пытаясь понять, какая ее оконечность выглядит наиболее угрожающе.

Подходя к двери, я вновь услышал этот вой и запаниковал. Где черти носят Дэва? Мне одному не справиться. Машина взывала о помощи, и она ей требовалась в самом срочном порядке! Ведь дело явно шло к тому, что злоумышленник уже через каких-нибудь несколько часов сможет укатить на этой недвижимости.

— Дэв! — крикнул я. — К оружию!

Я снял цепочку с двери, распахнул ее и, щурясь от утреннего солнца, оказался прямо перед машиной. Наверное, я со своей расческой, так и не использованной по ее прямому назначению, являл собой не слишком угрожающее зрелище.

Вот он, вор. Мой заклятый враг. Все там же, под капотом, все еще копается в двигателе и совершенно не подозревает о нависшей над ним опасности. И все-таки, что мне делать? Просто сразить его расческой или, проявив своего рода благородство, выкрикнуть какое-то предупреждение? А какое предупреждение тут подойдет? И что я буду говорить потом? Неужели только банальное: «Почто ты пытаешься починить этот чертов драндулет?» Итак, я просто поднял расческу и окликнул его.

Как мне показалось, завывания прекратились. Я еще крепче сжал расческу.

— Доброе утро, сэр, — раздалось из-под капота.