Герхард Рот - Тихий океан

Старик говорил дребезжащим, низким голосом, при каждом вдохе в груди у него, казалось, раздуваются и опадают мехи. Он отвернулся и уставился прямо перед собой.

Выпив пива, охотники двинулись по большому желтому сжатому полю в конце лощины к следующему леску. Стога кукурузы, словно зубцы корону, украшали поросшие травой пологие склоны холмов, простиравшиеся справа и слева. Где-то вдалеке постукивал мотор трактора, раздавались глухие выстрелы загонщиков, долбил дерево дятел. Ашер вдруг осознал, что утратил всякое ощущение времени. Он перестал смотреть на часы, больше не испытывал ни голода, ни жажды. Вот распорядитель охоты остановился и стал давать охотникам указания, как именно расположиться цепью. Объясняя что-то молодому охотнику, он вопросительно взглянул на Ашера, и тому не оставалось ничего иного, как встать рядом с юнцом.

Голоса загонщиков приблизились. Ашер не шевелясь стоял на мягкой земле и смотрел на дерево, в пышной листве которого притаилась стая птиц. Внезапно молодой охотник вскинул ружье, прицелился в выбежавшего из леса зайца, неспешно переводя за ним ствол, мгновение подождал, когда заяц метнулся в сторону (такой маневр зайца хотя и удивил Ашера, убедительно доказывал всю безысходность его попыток спастись в чистом поле), и выстрелил, однако заяц, подергиваясь, словно сотрясаемый судорогами, кинулся дальше, пока не выбежал на ближайшего охотника, и тот неторопливо наклонился и нажал на курок.

Где-то над их головами прогудел самолет. Ашер его не разглядел. Охотник подошел к зайцу, поднял его и, схватив за задние лапы, швырнул Ашеру и юнцу. Крики и возгласы загонщиков, среди которых Ашер уже начал различать отдельные голоса, слышались теперь совсем близко, как будто они находились на одном уровне с ним. Раздавались выстрелы.

Ашер все еще искоса посматривал на охотника, подстрелившего зайца. Его шляпу украшал пучок шерсти горной козы, на тороках, бессильно вытянув шею, болтался фазан. При каждом шаге охотника тушка фазана ударялась о его колено, отскакивала в сторону или вперед, а потом несколько раз оборачивалась вокруг своей оси, пока торока не врезались глубоко в фазанью шею, и фазан, медленно раскручиваясь, не начинал крутиться снова, снова ударяясь о колено охотника. Массивный патронташ с дробью в латунных гильзах придавал его облику дородность и осанистость, но одновременно жестокость. Он повертел и покрутил туда-сюда подстреленного зайца, показывая им входные отверстия пуль. Молодой охотник молчал, никак не перебивая удачливого, и, по мере того как тот красочно живописал свое везение, все более мрачнел. Время от времени он кривил рот и пожимал плечами.

— Это я ему в задние лапы попал, — сообщил он, когда тот отошел в сторону. — Заяц тогда в сторону метнулся, и тут-то я ему в задние лапы весь заряд и всадил…

Он раздраженно потерся щекой о воротник рубашки и несколько раз поправил висящее на плече ружье.

— Пойдем, — наконец сказал он Ашеру.

Они молча стали подниматься меж яблонь по склону на ферму.

На ферме охотники уже повесили ружья на прицеп трактора, на ветки яблонь и слив и на двери хлева и расселись на куче красных пустотелых кирпичей, сваленных возле хлева. Ашер заметил, как на поленницу, спасаясь от собак и людей, взлетели две пятнистые кошки. Рядом с добычей хозяин продуктового магазинчика припарковал свой грузовичок. Одного зайца так растерзали собаки, что сквозь разорванную шкурку виднелось мясо, из распоротого живота вылезали внутренности, а из задней лапы торчала кость. Потом в стеклянные кружки стали разливать вино и разносить их по кругу. Ашер грелся на солнце, пока охотники не собрались дальше. Он последовал за ними не сразу, а некоторое время наблюдал, как владелец магазина собирает и укладывает в кузов добычу. Сначала он прошел мимо фермы, возле которой на больших листах оберточной бумаги сушились кукурузные семена, потом спустился по лугу между полями и опушкой леса. Теперь по голубому небу плыли белые облака. Вокруг оврага выстроились цепью загонщики. Ружейными прикладами они упирались в вынесенное вперед колено. Из зарослей над оврагом и полями, пытаясь спастись на соседнем холме, свечой взмыла самка фазана, тут же в листве показался самец, раздались выстрелы, и фазан рухнул на землю. Охотник поднял его, не дожидаясь, когда он затихнет и перестанет бить крыльями, и Ашер увидел, что он держит птицу за голову, так что сверху из его сжатого кулака выглядывает клюв, а снизу, подергивая крыльями, беспомощно болтается тело. Полетели перья, но охотник по-прежнему не выпускал бессильно барахтающуюся птицу, и только потом, не сводя глаз с опушки, положил ее на траву, где она какое-то время еще билась между его сапог, медленно поднимая и опуская крылья. Ашер рассмотрел светлый испод фазаньих крыльев. Он подошел поближе, но не расслышал ничего, кроме шуршания и треска перьев. Охотник вопросительно посмотрел на Ашера и показал ему свою окровавленную руку: