Лайонел Шрайвер - Мир до и после дня рождения

Занявшись перед ужином приготовлением традиционного попкорна, Ирина испытывала благодарность за другую процедуру, обеспечивающую вариации в пределах монотонности. Она выверила точную пропорцию масла и зерен, позволяющую увеличить степень раскрытия и минимизировать количество жира; а после длительного экспериментирования с попкорном разных производителей остановилась на «Дане ривер» как на наименее пересушенном. На полке в шкафу были собраны всевозможные специи — каджунские, креольские, мексиканские, — позволяющие каждый день в течение месяца придавать блюду разный вкус. Сегодня Ирина выбрала черный перец, пармезан и молотый чеснок — любимая комбинация, радующая ее до конца съеденной порцией и возможностью накормить человека одной лишь закуской.

Перемешивая и кончиками пальцев поднимая со дна миски сыр, Ирина думала о том, что, слава богу, они оба вполне здоровы, а ведь иногда отличная физическая форма может крыться в темных пустотах между недугами и маленькими вольностями.

Лоренс, ворчащий, что репортаж о коровьем бешенстве никогда не закончится, был явно жив. Ужин — курица в невероятно сложном индонезийском соусе — будет для него приятной неожиданностью.

Она все сделала правильно. Прежде всего, в их отношениях осталась ясность и чистота. Конечно, она умолчала о некоторых моментах, касающихся ее и Рэмси, сегодня днем она позволила себе скрыть карты, незаметно прижав к груди. Если субботним вечером в эту квартиру и проникли флюиды напряжения, то сейчас атмосфера в ней опять была спокойной. Конечно, наивно было полагать, что ни она, ни Лоренс ничего друг от друга не скрывают. Однако Лоренс не спустил тайно свои сбережения в ОТБ. Если он сказал, что ходил в обеденный перерыв в тренажерный зал, значит, там и был, и не в его привычке было каждое утро говорить, что отправляется на работу, будучи уволенным месяц назад. Да, Ирина стащила из спрятанной пачки пару сигарет, но не кололась же она в то время, как Лоренс сидел за столом в «Блю скай», у нее не было привычки пить по утрам херес или зависимости от валиума. У Лоренса нет второй семьи, например в Риме, которую он навещал бы под предлогом отъезда в командировку в Сараево. В их дверь может позвонить по ошибке разносчик пиццы, но никак не угрюмый подросток, которого Лоренс отказался признать, много лет назад способствовав его рождению. Слушая вполуха новости, Ирина не ломала голову над тем, как сказать Лоренсу о том, что у ее эгоцентричной матери не осталось денег на содержание дома на Брайтон-Бич и на следующей неделе она перебирается в их гостевую спальню. А Лоренс спокойно смотрел на экран и не думал о том, как признаться Ирине в своих гомосексуальных наклонностях, которые скрывал многие годы. В субботу вечером Ирина не целовала другого мужчину.

Бывают годы, когда День благодарения выпадает и на июль.

В один из августовских дней, пребывая в раздраженном настроении, Ирина пролистывала иллюстрации к книге «Увидеть Красный мир» до пылающего огнем Красного путешественника и вырывала их из альбома. Не позволяя себе пересмотреть их, она рвала пополам и выбрасывала скучные синие рисунки в мусорное ведро. Только новым работам она сохранила жизнь. Только новые иллюстрации не тяготили ее: те, на которых высокая, вселяющая ужас фигура появлялась из незнакомого мира, поражая обилием диковинных красок от оттенка ночи до небесно-голубого. Как она могла девять дней работать над этими иллюстрациями, не создав красного? Ничего, она еще раз сотворит синий мир. Рисунок должен рассказать о тоске и лишениях, о боли эмоциональной и душевной, испытываемой людьми в Голубом царстве. Она убеждала себя, что поступила как настоящий профессионал, но собственная нервозность раздражала. Сколько еще рисунков, результатов ее кропотливого труда, могут оказаться в мусорной корзине, поскольку выполнены «буднично» и «без вдохновения»?

Между тем она добилась высочайшего мастерства предоставлять объяснения Лоренсу по поводу ее отсутствия во время его звонков, и постепенно он перестал их требовать. Когда в конце месяца Ирина едва не столкнулась с ним в дверях квартиры, никаких фраз «Пожалуйста, положите трубку и попробуйте снова» не услышала. Лоренс не хотел знать, была она дома или нет, как не хотел знать и о причине ее отсутствия.

Его общество стало для нее невыносимым.

Всегда казавшееся ей чрезмерным, увлечение Лоренса просмотром телевизионных передач превратилось в зависимость.