Лайонел Шрайвер - Мир до и после дня рождения

— Это я волновалась, думала, для тебя это не важно.

— Важно, — резко ответил он. — Чертовски важно.

— Чертовски…

— Верно. — Фраза должна была прозвучать решительно, но вышло скорее растерянно.

— Странно, — продолжала Ирина, — раньше я хорошо помнила твое лицо, а сейчас вспоминаю с трудом.

— А я отлично помню твое лицо. Но их стало два. Одно «до», другое «после». То, что «после», выглядит привлекательнее. Красивее. Будто в 3D. Замысловатое.

— Я испытываю те же ощущения. Оно незнакомо мне самой. Все это не к лучшему. Неприятно смотреть в зеркало и не понимать, кого видишь.

Несмотря на номинально добродетельные сексуальные отношения, в их разговоре уже возникали долгие паузы давних любовников — те паузы, когда в воздухе витает отдающий ладаном аромат, несущий смысл всего невысказанного. Любовники общаются не посредством фраз и предложений. Страсть выражается именно в интервалах. В этом случае важны промежуточные швы, а не кирпичи.

— Ты ему сказала?

— Я обещала тебе молчать.

— Знаю, но ты смогла промолчать?

— Я всегда держу слово. — Каждая минута их разговора заставляла нарушить его. Как чудно, что необдуманное обещание, данное Рэмси, перевешивает чувство долга перед Лоренсом.

— Я не могу. — Он замолчал, словно сверялся со шпаргалкой. — Из-за снукера и прочего у тебя, наверное, сложилось неверное представление. Я не выношу грязи. Со мной либо все, либо ничего.

— А если все, то что?

— У тебя есть Лоренс. — Голос его стал ледяным. — Ты счастлива. У тебя своя жизнь.

— Я думала, что так и есть.

— Тебе надо остановиться. Ты сама не понимаешь, что делаешь. Тебе есть что терять. — Фразы были короткими и пустыми.

— Я не могу остановиться, — произнесла Ирина. — Меня что-то держит. Ты смотрел «Опасные связи»? Там Джон Малкович говорит Гленн Клоуз: «Это выше моих сил». Он, как зачарованный, пускается в рискованные отношения с героиней Мишель Пфайффер. Так вот — это выше моих сил. Меня это не извиняет, но это правда. Я словно одержима. Не могу перестать думать о тебе. Я всегда была реалисткой, но теперь попала в плен наваждения. Хотела бы сказать, что это преувеличение, что я слишком увлекалась мелодрамой, но это не так.

— Я не видел этот фильм. Конец хороший?

— Нет.

— Наверняка он неспроста тебе вспомнился. Что случилось с женщиной?

— Умерла.

— А парень?

— Умер.

— Неплохо. В реальной жизни, милая, обычно бывает еще хуже, верно? Намного сложнее.

— В фильме есть намек, — Ирина внутренне сжалась, — на искупление смертью…

— Забудь об этом. В реальной жизни кажется, что не выживешь, но остаешься стоять на ногах. Проблемы должны погубить тебя, но ты выживаешь. Все выживают, и от этого становится чертовски плохо.

У Рэмси философский склад ума.

— Это выше моих сил. — Ирина была упряма.

— Значит, все будет зависеть от меня. Я должен остановиться ради тебя.

В этот момент она порадовалась, что не позавтракала. Ее сильно затошнило.

— Не стоит блюсти мои интересы. Мне это не нужно. Лоренс вел так себя многие годы, и что вышло? Не надо обо мне заботиться.

— Нет, надо, — прошептал Рэмси. — Это всем нужно.

— Ты не заставишь меня остановиться. У тебя нет на это права.

— Я один несу ответственность, — сказал Рэмси, удивительным образом копируя интонацию Малковича из фильма, который не смотрел. — Только теперь я это понял. И я один могу все прекратить.

Слезы обжигали ее щеки. Он не имеет права ее обворовывать. То, что она нашла в цокольном этаже его дома, принадлежит ей.

— Ты сказала — вчера. — Ссылка на время коробила. Ей казалось, они не виделись больше месяца. — Сказала, будто я что-то разбудил в тебе. Попробуй сохранить то, что тебе удалось открыть со мной, и отдай это Лоренсу. Пусть будет подарок.

— Что я открыла с тобой… Это был ты. Ты мой подарок. Во всех смыслах. Троим нам в постели будет тесно.

— Никто не говорил о постели.

— Об этом и не надо говорить.

— Мы не будем этого делать.

— Нет, — согласилась Ирина. — По крайней мере, в данный момент не будем.

— Я не стану твоим любовником.

— Мне это и не нужно.

— Так чего же ты хочешь?

На минуту Ирине показалось, что она едет по городу в машине с завязанными глазами. Как же ей вернуться домой? Обретя способность видеть, она огляделась. Она в таком красивом месте, разве ей надо домой? Ее похитили. У нее стокгольмский синдром, она влюбилась в своего похитителя.

— Мне нужно как можно скорее тебя увидеть.