Лайонел Шрайвер - Мир до и после дня рождения

То, что она решила сделать, было еще хуже того, что уже совершила, — дьявольская уловка.

Ирина предалась фантазиям. Она представляла, как мог бы делать это другой мужчина и даже, в чем она не призналась бы никому, женщина. В конце концов, в мире существует лишь два пола, поэтому человек должен использовать все, что предоставляется в его распоряжение. Прежде все эти фигуры не имели лиц, были похожи на манекены без голов. Воображение никогда не рисовало образ конкретного мужчины, существующего в реальной жизни, у которого был телефон и адрес, мужчины, предпочитавшего горячее саке и носившего черный шелковый пиджак. Стройного высокого мужчину с серьезными глазами, тонкими губами, за которыми скрывалось неизведанное, и познание этого сравнимо с исследованием парижских катакомб.

Ирине казалось, что прошлой ночью она не целовалась с этим мужчиной, а проникла внутрь его вся целиком. Его рот был похож на целый мир, огромный мир, познание которого вызывало такие же эмоции, как возможность впервые взглянуть на каплю водопроводной воды в микроскоп, открывая множество невидимых ранее фантастических созданий, или наблюдение за звездным небом, казавшимся невооруженному глазу темным полотном, а сквозь телескоп являющим россыпь светящихся звезд.

Но они ведь только целовались. Почему незначительность преступления не избавляла Ирину от чувства вины? Юбка перекрутилась, но оставалась на ней. Кофта ползла вверх, но его руки не были допущены выше. Впрочем, он и не стремился. К чести Рэмси стоит заметить, что он стремился только остановиться.

Ирина должна была поступать так же, но она не пыталась или пыталась недостаточно охотно, потому что не остановилась, ведь, если вы твердо хотите чего-то добиться, это получается, верно? Обязательно получается. Она не вытащила его рубашку из брюк, чтобы прижаться губами к горячей груди. А ей так этого хотелось, что казалось невозможным остановить свою мысль, беспринципную мысль, и страстное желание наверстать упущенное. Она не расстегнула его ремень с тяжелой пряжкой, как и пуговицу, не попыталась заставить язычок молнии съехать вниз, минуя зубец за зубцом. «Мы не можем этого сделать», — произнес он, вопреки очевидному, поскольку они уже могли все. Это заключение — «мы не можем» — осталось, к их позору, по некоторым пунктам лишь теорией. Позже, когда боги уже посмеялись над мужчиной, не нашедшим в себе силы сделать то единственное, что он обязан был сделать, Рэмси произнес: «Я хорошо отношусь к Лоренсу!» Затем он, застегнутый на все пуговицы, прижался к ее бедру, видимо давая понять, что, будь у него возможность, он готов выполнить желаемое.

Все же у них не было секса, верно? Это было бы неправильно. Но она хотела. Хотела секса с ним. Хотела его больше, чем любого другого мужчину в жизни. Она хотела заняться именно сексом, а не «любовью». Это все, о чем она могла думать, вцепившись зубами в наволочку. Она умирает от желания переспать с ним. Она знает это. И чувствует. Чувствует. Это ее единственное желание — трахаться с ним. Вся она, все ее тело мечтает только об этом. Не один раз, а много, трахаться еще и еще. Она готова на все, готова отказаться от чего угодно, чтобы только трахаться с ним. А если он откажется, она готова умолять его, умолять на коленях…

— Ого! — сказал Лоренс.

Мокрая от пота, задыхающаяся, Ирина не сразу смогла отогнать видение взрыва, возникшего перед глазами. Лоренс был внимательным партнером, действовавшим по принципу «женщин всегда надо пропускать вперед». Но сейчас давно настала и его очередь, чего Ирина не заметила.

— Похоже, ты очень по мне соскучилась, — прошептал он, делая последний толчок.

— М-м-м.

Не найдя успокоения, она не смогла провалиться в сон даже под храп Лоренса. Он никогда не должен узнать ее тайну этой и прошлой ночи. Но Ирина никак не могла разобраться в чувствах, что свели ее с ума вчера в доме на Виктория-парк-Роуд, и сегодня, несколько минут назад в собственной постели. Не связано ли это с теорией «умственной доброты»? Все решится на Страшном суде, когда с позором придется принять обвинение не в какой-то одной мелкой краже, а увидеть всю свою жизнь, прокрученную перед глазами, как кинопленка, от рождения до самого ухода.

До сегодняшней ночи Ирина никогда не представляла себя занимающейся сексом с другим мужчиной — реальным, знакомым. Мало того что она целовалась с другим, пока ее мужчина был в командировке, так еще и трахалась с ним. Не стоит пытаться выгородить себя. Она наставила рога Лоренсу в его собственной постели.