Лайонел Шрайвер - Мир до и после дня рождения

Рэмси побледнел.

— У меня не с головой проблемы, а ниже. Кроме того, я не люблю докторов.

— Когда последний раз ты проходил полное обследование?

— Не помню я! — нервно выкрикнул Рэмси.

— Тебе уже за пятьдесят. Давно пора сделать колоноскопию и всякое такое. Я оформлю все документы и завтра отведу тебя к терапевту. Ты потратил на налоги целое состояние, должна быть от этого польза.

Таким образом Ирина получила неофициальное право и принялась действовать.

Первым делом она встретилась с бухгалтером, который вел дела Рэмси, и узнала все о состоянии его финансов, а также что он сделал ряд инвестиций, которые еще не принесли доход, и приняла решение пожертвовать прибылью ради покрытия долгов по кредитным картам. Что же касается ипотеки и расходов на жизнь, им приходилось рассчитывать только на доходы Ирины, какие бы они ни были.

Сумма на счете Ирины была вполне значительной для накоплений на черный день, но несущественной, если рассматривать ее с точки зрения средств на проживание. У Рэмси было столько долгов, что премия пятьдесят тысяч долларов показалась ей ничтожно маленькой. Что же касается ожидаемых гонораров, то новый издатель в США внезапно разочаровался в «Фрейм и матч». Видимо, даже золотая наклейка на обложке не могла заставить американцев покупать книгу о снукере. Половину суммы авансом она сможет получить, лишь когда предоставит свое новое творение.

Рэмси обеспечивал ей вольготную «Жизнь Рейли» на протяжении почти пяти лет, теперь настала ее очередь думать о хлебе насущном. Было бы неплохо, если бы кто-то предупредил ее тогда, в ресторанах, что в итоге последствия за съеденные суши и выпитое шампанское станут ее проблемой. Они впустую промотали кучу денег!

Лишенный, помимо покупательской способности, еще и любимого дела, Рэмси чувствовал себя потерянным. Он с трудом терпел, что его жена отплачивает все счета, но выбора не было; поэтому он капитулировал и смирился с детской зависимостью от Ирины. Если раньше она вела себя как принцесса, то теперь ей приходилось делать все самой. Она уволила прислугу и сама наводила порядок в доме. Она объявила, что они прекращают походы в рестораны и начинают жизнь как в ашраме, — Рэмси не сопротивлялся. Новый образ жизни не требовал от нее частого присутствия на кухне, поскольку к выбору продуктов также пришлось подходить с учетом экономии, поэтому Ирина бросила все силы на работу над новыми иллюстрациями, ведь это осталось единственным источником дохода. Рэмси стал таким беспомощным, что сам вряд ли бы пошел на встречу с врачом, хотя ему предстояло лишь рядовое обследование. От терапевта требовалось только подтвердить, что Рэмси совершенно здоров, и она смогла бы убедить его перестать постоянно жаловаться на боли в животе и начать действовать, поскольку сейчас у них достаточно куда более серьезных проблем, чем его выдуманные болячки.

Сидя в комнате ожидания поликлиники в Ист-Энде, Ирина разглядывала пациентов — жители Бангладеш с одной стороны, белые — с другой, среди последних либо слишком худые, либо неимоверно полные. Коренные жители района толкали друг друга в бок и кивали в сторону знаменитого игрока в снукер. Ирина никогда не была снобом, но в данной ситуации было сложно не разделить удивление окружающих оттого, что человек, много лет мелькавший на экране, пользуется услугами врача государственной поликлиники наряду с простыми гражданами.

Подошла очередь Рэмси, и она напутствовала его, словно мамочка, уговаривая быть сильным и держаться. Рэмси терпеть не мог сдавать анализ крови; впрочем, кому это нравится? Махнув рукой, он пошел вдоль стены, окрашенной в гороховый цвет, Ирине на мгновение показалось, что он прощается, но не с ней, а с чем-то прекрасным, что навсегда останется в прошлом, чем-то простым и эфемерным, что уже никогда не вернется. Разглядывая плакаты на стенах, Ирина ругала себя, что не взяла книгу. Рэмси не было очень долго. Наконец он вернулся. Рукава рубашки были закатаны, сжатый в руке кожаный пиджак волочился по полу. На лице появилось выражение предельной собранности и серьезности, которое она видела впервые. Иногда любовь поныть добавляет проблем. Глядя в его глаза, она вспомнила граффити 60-х годов. Настоящие враги есть даже у параноиков. Как следствие, болеют даже ипохондрики.

— Мне казалось, ты потерял ко мне интерес, — сказала Ирина.

Они спускались по лестнице в подвал, где в окружении атрибутов снукера Рэмси чувствовал себя по-настоящему дома. Они сели на диван, словно беженцы, ищущие убежище в собственном доме. Под светом конических ламп зеленое сукно стола становилось похожим на поляну для пикника, трава на которой была зеленее с одной стороны. Это поле было сейчас перед ними, но излучаемое им спокойствие относилось к прошлому.