Лайонел Шрайвер - Мир до и после дня рождения

Она вышла замуж за человека с особым талантом, героя журналов для болельщиков и репортажей на Би-би-си, его будут дразнить на улицах. Весь мир, примечательно, что за исключением его жены, был разочарован игрой Рэмси Эктона.

Вместо того чтобы быть очарованной длинными шарами, ловко падающими в лузу, гениальными дуплетами, ослепительными плантами, она наблюдала за Рэмси с полуприкрытыми глазами. То, что для других она сочла бы гениальным, в его игре казалось само собой разумеющимся, но она не могла больше на это смотреть. Ирина выскользнула из ложи для почетных гостей и членов семьи, чтобы утешить мужа, и тут же вспомнила слова, звучавшие когда-то на одном из семейных ужинов по случаю дня рождения: «Как ни странно, то, что привлекает вас в человеке, часто становится позже поводом для раздражения». Это правда. Она невыносимо устала от снукера. Если она будет сопровождать Рэмси на все турниры и в следующем сезоне, то возненавидит снукер.

В начале мая, когда их лимузин наконец въехал на улицу Виктория-парк-Роуд, Рэмси задумчиво смотрел в окно. Он всегда переживал, что оказался вторым, и это подтверждало расхожее мнение, что он попросту не верил в себя и каждый раз, сталкиваясь с проблемой лицом к лицу, не мог заставить себя победить. Единственное, чем он объяснил свое состояние, — сослался на проблемы с кишечником, хотя и был слишком застенчив, чтобы признать, ходит ли он в туалет слишком часто или слишком редко. Ирина стала находить его разговоры о кишечных проблемах слишком докучливыми, а скрытность между супругами и вовсе казалась смешной.

Она столько месяцев тосковала по «дому», но, войдя в трехэтажный особняк Рэмси, ощутила, что сердце ее упало.

Стало очевидно, что дом, по которому она так скучала, — квартира в Боро. В окружении разномастной посуды она скучала по своим баночкам со специями, миксеру 1940-х годов, любовно раскрашенному ею эмалью в зеленый с цветом манильской пеньки. Покинутый уютный дом заставил ее ощущать себя распутной самкой, бросившей родное гнездо. В траурные мгновения тоска по беспечно брошенным хозяйственным мелочам — большим белым тарелкам для пасты, сахарнице из Дельфта и молочнику к ней в пару — могла быть использована в качестве объяснения горю, которое она боялась позволить себе признать. Представляя себе свою старую квартиру, она невольно ожидала услышать шум открываемой двери и слова «Ирина Галина!», эхом разносящиеся по холлу.

За окном бушевал цветущий весенний день. Ирина предложила прогуляться по парку, надеясь, что ее желание скорее уйти из этого дома не будет столь очевидно, ведь она много месяцев рвалась сюда так же страстно, как сейчас мечтает сбежать.

В пруду плавали утки, под ногами хрустели скорлупки арахиса. После многих месяцев, проведенных в душных помещениях, и неумеренного количества шампанского Ирина была внутренне опустошена и смогла бы говорить лишь на одну тему, которую предпочитала поднимать только наедине с собой. Рэмси ее муж. Неразумно — и немудро — в день, когда он привел ее в свое жилище, признаваться в том, что она тоскует по другому.

— Сегодня вечером мне бы очень хотелось поужинать дома, — сказала она, глядя на уличное кафе. — Ты не против?

— Ой, с этим столько проблем. Покупки, уборка, готовка?

— Я так скучала по нормальному вечеру дома.

— Как было с Лоренсом.

— Как будет с тобой. С октября ты каждый вечер приглашал меня в ресторан. Теперь я хочу угостить тебя ужином.

Они отправились в «Сейфуэй» на Роман-Роуд, принимая по дороге множественные приветствия от прохожих. Иногда доброта незнакомых людей казалась трогательной, но сегодня Ирина мечтала, чтобы они оставили Рэмси в покое. Размышляя о жареных баклажанах с чесноком, она дошла до овощного отдела, и Рэмси положил в тележку упаковку органической брокколи. Ирина не имела ничего против брокколи, но сегодня этого блюда не было в меню.

— Знаешь, я думала приготовить баклажаны, — осторожно возразила она.

— Не могу сказать, что люблю их, — ответил он, выбирая морковь и цукини.

— Ты что-то задумал?

Рэмси пожал плечами:

— Если я ужинаю дома, всегда ем одно и то же — тушеные овощи с бурым рисом.

— Но ты же игрок в снукер! — воскликнула она в недоумении. — Если вы не швыряете деньги на ветер, то должны есть картошку и фасоль на тосте, а не органические продукты. Это неправильно!

— Мы тоже люди, — ледяным тоном ответил Рэмси, — и не желаем есть всякую дрянь только для того, чтобы соответствовать стереотипам таких зазнаек, как ты.