Ира Брилёва - Приключения вертихвостки

Родители Егорки — того босоногого пацана, что вместе со мной пас гусей на красивом косогоре, оказались весьма толковыми людьми. А самое главное — они беззаветно любили свои Карасики и всю округу окрест. В общем, моей основной задачей было подсказать Дэвику, на кого для начала можно опереться в этом населенном пункте. А дальше дело само пошло.

Уже через полгода Карасики было не узнать. Недалеко от памятного косогора теперь красовался большой деревянный дом, построенный по лучшим технологиям средневековой Руси. Но изнутри дом напоминал квартиру в центре Нью-Йорка, где-нибудь между Пятой авеню и Еще какой-нибудь Стрит, — столько в этот дом было напихано всякой ультрасовременной техники. Теперь это была моя резиденция.

Не был забыт и местный художник. Он сначала насторожился — только из города сбежал, а тут — на тебе! Снова городские все обсидели. Но, рассмотрев нашу компанию поближе, он успокоился А когда мы взамен старого то ли амбара, то ли сарая, где ютились будущие Леонардо да Винчи и Тропинины, построили здание новой художественной школы, то тут он и совсем разомлел и сдался на нашу милость, как монгольский воин на милость победителя-русича.

На открытии школы был и Филиппыч. Я специально пригласила его из Москвы в Карасики! Старик аж прослезился от радости — так по душе ему пришлась эта задумка.

— Вот, ведь, как получается, Зиночка, — задушевный разговор — спутник любого праздничного застолья, которым у нас положено отмечать любое значимое событие, — жил я себе, жил, и ничего про тебя не знал. А тут такая удача! Сам бог тебя привел.

Филиппыч чокался со мной рюмкой самогона и, крякая, выпивал ее до самого донышка.

Поздним вечером, когда все гости разошлись, мы с ним сидели на крылечке моего нового дома, который еще вкусно пахнул свежеоструганным деревом, и тихо разговаривали.

— Смотрю я на тебя, Зинуля, и диву даюсь. Откуда в тебе столько энергии. Ты бы и в космос ракету запустила, если бы тебе это нужно было, — художник был расположен пофилософствовать в этот замечательный теплый вечер, когда с реки тянуло легким, с привкусом полевых трав, ветерком. А все дневные заботы можно было легко отложить до утра и освободить все свои мысли для общения с любимыми людьми.

— А чего я, Филиппыч, не могу людям приятное сделать? — мне захотелось созорничать. — Вон, у Михалкова целая ферма! И там люди трудятся, не пьет никто, зарплата хорошая. И зря его барином зовут. Какой же он барин? Не барин он, а простой российский благодетель. Как у нас в стране без таких людей? Надо, чтобы кто-то мог дело начать, а другие потом подтянутся. Ведь народ-то не весь в вожаки рвется. В основном, люди хотят просто трудиться, просто жить. А у лидера столько головных болей, что не каждый эту работу потянет.

Созорничать у меня не получилось, вслед за Филиппычем я тоже съехала на философию. Воздух здесь, что ли, такой был? Или, может быть, наступающая ночь располагала к таким разговорам? Не знаю. Но нам было очень хорошо и как-то спокойно. Так редко случается в нашей быстро бегущей жизни. И спала я в ту ночь как убитая.

«Берендеевка» в Карасиках процветала. Хлев с овином, конюшня и коровник — это было только начало. Уже почти все жители Карасиков трудились на моей ферме. А планов у меня было еще столько-о-о!

Дэвик вычитал, что козье молоко — это уникальный продукт. Им лечат аллергию абсолютно на все. Но сохраняет оно свои полезные свойства только два часа. Поэтому стоит бешеных денег. Дэвик закупил целое стадо каких-то необычайных гигантских козлов и пригнал пятерых ученых из московского НИИ, соблазнив их зарплатами почище, чем в Силиконовой долине. Ученые тут же приступили к разработке методики сохранения полезных свойств козьего молока. Я не возражала.

— А еще выгодно страусов разводить! Их теперь по всей России разводят. Хочешь? — сказал он мне после очередного изучения Интернета. Я снова не возражала, и мы приступили к строительству страусиной фермы.

Следующей его гениальной мыслью было построить в Карасиках местный «Дисней-ленд». Только маленький, конечно. Миниатюрную копию. Я сначала уперлась — и зачем в деревне такое чудо! Кто в него ходить будет? Но Дэвик надавил на мое самое больное место:

— А ты, когда девчонкой была, отказалась бы от такого парка с качелями-каруселями? Да потом, вон, и Москва же рядом! Народу набежит — не сомневайся! — Дэвик развел руки пошире, словно рыбак, показывающий выловленную рыбу. Но у него этот жест, повидимому, означал количество посетителей будущего парка развлечений.