Дэвид Мэйн - Ковчег

Дождь становится слабее, но не утихает. Сейчас холодно, а ночи длиннее. В здешних краях это считается зимой. Я произношу свои мысли вслух.

— У меня дома, — отвечает Илия, — ночам зимой не было конца. Солнце едва показывалось над горизонтом, а потом снова наступала ночь.

Мирн отрывается от работы и, выпучив глаза, как лягушка, смотрит на Илию:

— И чем же тогда люди занимаются? Вернее, занимались?

— Почти ничем, — пожимает Илия плечами. — Пили без конца и рассказывали бесконечные истории о сражениях и убийствах.

Я молчу, хотя у нас мужчины рассказывают то же самое. Вернее, рассказывали.

— Долгие месяцы, — продолжает Илия, — земля покрыта снегом — белым порошком, в который превращается вода, когда замерзает. В эту пору приходится несладко.

Я пытаюсь нарисовать в воображении картину превращения зеленого поля в белое, но у меня ничего не получается. Интересно, как бы это поле смотрелось при полной луне. Мирн даже рот открыла. Думаю, Илии нравится рассказывать такие байки нам, доверчивым южанам. У нас глаза лезут на лоб от удивления, а ей — веселье.

Ладно, теперь у каждой из нас есть, что рассказать. Такой рассказ получится — всем рассказам рассказ.

Я буду скучать по Илии и ее байкам. Я и по Хаму буду скучать, пусть он и грубиян. Еще один человек, который под мрачной маской скрывает доброе сердце. Сим все еще злится на него из-за чего-то. В чем дело, не знаю — Сим наотрез оказывается объяснить. Сим ко мне всегда относился с добротой. А с детьми он полностью преображается. Они его обожают.

О Мирн и Яфете ничего не могу сказать. Она девочка беззаботная. Казалось бы, что в этом плохого, а меня это раздражает. Может быть, глядя на нее, я вспоминаю себя в ее годы, когда уже успела пережить то, чего она никогда не изведает. Скорее всего, это меня и злит. Я несправедлива? Да, конечно. Хочу ли я, чтобы она испытала то же самое? Естественно, нет. Но мне все-таки хочется, чтобы в ее пустой головке завелась хотя бы капля мозгов.

Яфет взрослеет. За месяцы, проведенные в море, он изменился. Все мы изменились (кроме Мирн, прошу обратить на это внимание). А потом еще этот несчастный случай. Поведение Яфета после происшествия достойно восхищения. И все же каждое утро приходится гадать, что за Яфет предстанет перед нами: громкоголосый ребенок, который хохочет над каждой нелепостью, или тихий серьезный юноша. Надо отдать ему должное, работает он гораздо больше, чем прежде.

Ну и конечно, отец и мать. Они сыграли огромную роль в моей жизни. Отец как-никак выкупил меня и отдал Симу — с этим долгом мне никогда не расплатиться. (Если бы судьба не свела меня с ним, я бы прожила в какой-нибудь дыре короткий век блудницы и давно была бы мертва.) Он стал для меня лучшим отцом, чем мой настоящий родитель. Мать на его фоне смотрится неброско, но я-то знаю: ей не по душе быть на переднем плане. Она верит, что все заранее предрешено. Интересно, что она думает о нашем отъезде? Тяжело жить без надежды. Да и с надеждой жить непросто.

Наконец я получила ответы на свой вопрос. В прошлом году мне удалось остаться с каждым на несколько мгновений и задать вопрос, который меня мучил с самого начала: «Почему Господь так поступил?»

Отец: — Потому что Он хотел очистить мир от греха и наказать отступников.

Мать: — Мог — и поступил.

Сим: — Потому что Он хотел, чтобы мы стали лучше.

Хам: — Потому что Он не уважает дело рук Своих.

Илия: — Потому что Ему, как и большинству мужчин, нравится разрушать. Нравится — и все.

Яфет (тихим монотонным голосом, уставившись на скрученную птичью лапу, в которую превратилась его рука): — Потому что Он главный, и тебе не следует об этом забывать.

Мирн: — Ему хотелось посмотреть, что мы будем делать.

Ни один из этих ответов меня не удовлетворил. Впрочем, и собственный ответ — нет предела страданиям, которые Он уготовил нам по причинам, ведомым только Ему — меня не устраивает. В итоге я вернулась к тому, с чего начинала.

После ужина Сим отводит меня в сторону и говорит:

— Хорошие новости. Я весь день шел на юг, посмотрел наш путь. Остальные сделали то же самое.

— И?

— Первый день мы будем просто идти вдоль реки. Сложно не будет.

— Приятно слышать, — киваю я. — В кои-то веки достается что-то простое.

— Но потом река поворачивает на запад.

— Да?

Он облизывает губы:

— Некоторое время нам придется идти по горам. Однако не надо думать, что путь через них будет долгим. За горами у нас все шансы найти такую же хорошую землю, как и здесь. А может, даже лучше.